Андрею Антоненко
Я вновь вспоминаю родные места:
но эти – не эти, и эта – не та…
И сам я – из странной какой-то страны,
и брюки – не брюки на мне, а штаны,
и коротки здесь, там – длинны…
Меняется все. И меняемся мы.
И валенки прежде нам были – пимы.
И мама жила, и, воюя с отцом,
ладони вздымала над мокрым лицом,
ругая отца – подлецом.
Теперь – ни отца и ни мамы. Увы.
Теперь к моим детям уж кто-то – на «вы»,
и дедушка я иль не дедушка я,
не знаю я вовсе о том ничего.
Не знаю о том ничего.
И вновь вспоминаю родные места:
закуска все та же – да водка не та.
И кажется – вкусно, а все же – держись! –
как выпил – как будто бы прожил всю жизнь
(прожИл? или прОжил? как правильно-то?
Уже не узнает об этом никто…
Язык – для язысканных. Так ли, мой друг?
Все меньше таких. И все уже их круг.
Зато – и изысканней круг.)
А я вспоминаю родные места.
И эти – не эти. А эта – не та.
«Но есть ведь другие!»
Да, есть. Но – увы:
другие – иные, и эти – не вы.
И всем не сносить головы.
11.02.08