1.
Твоим мерилом будет заурядность,
и поступью неверной, лебединой,
по мокрому прибрежному песку
ты не пройдешь, неся, как бремя, песню,
чтоб дать ей плыть по зыби вечных вод.
Куда? Бог весть… Планетой правит секс,
а нам подай дорогу в эмпиреи.
Умерь свой пыл! Что смертным до Олимпа?
Так ты решил стать ангелом ночным,
что липнет к девам, чьи друзья – лишь книги?
Ты хочешь, чтоб мечта, как древоточец,
вконец мозги ботану источила
и бражника от браги отвлекла?
Пойми, глупец, искусство безгранично,
а наш удел – куличик из песка.
Век Моцарта мы проживаем в детстве!
В дни детских игр все люди гениальны,
а повзрослев, теряют этот дар.
Как деревце вбирает жадно соки
земли, они вбирают краски,
созвучья, жесты, запахи, слова,
творя свой лик, как вдохновенный мастер.
От чувств, от ощущенья полноты,
немудрено подростку задохнуться,
ведь, кажется, ему подвластен мир
и жизнь сама идет ему навстречу…
Но вот, когда ты над землей поднялся,
и чуть не задохнулся от простора,
и крылья чувствовал, и солнце видел,
ты, словно лоб – о каменную стену,
вдруг разбиваешь об устои мира
мечты, и начинаешь понимать,
что ты не на свободе был, а в клетке,
и что тебе о прутья вечно биться,
и никогда не вырваться… И весь
незрелый опыт твоего труда –
лишь бледное, нелепое подобье
пленительных ребячьих игр. А время
для игр закончилось.
Что ж, если так, мне, знаю, хватит силы
бумагу сжечь и радоваться жизни
как радуются солнцу и теплу.
Но как сберечь тот драгоценный дар
крылатой юности: уменье видеть смысл
во всем, что живо, жадность чувств, – и память
о не случившемся?