Это попытка собрать на одной странице стихи поэта, удалённые
или из его черновиков, а так же стихи последних дней...
===================================================
6.
– Вот и нет у тебя больше отца! – Женщина смотрит пересохшими глазами на сына, но видит не его, а что-то другое – там, в глубине своих расширенных болью зрачков. Картинки из прошлого беспорядочно прыгают, как на экране, в старом, далеком кинозале, когда пленка рвалась под свист недовольного зрителя, а киномеханик, потея и матерясь, склеивая эти обрывки, но снова застывало и плавилось изображение на белом полотне, и хрипели динамики, и было уже непонятно, что происходит в этом фильме — события все перепутались и что должно было произойти в конце, происходит сейчас, и , убитый вначале сюжета почему-то идет, улыбаясь и руки тянет навстречу…
— Вот и нет у тебя больше отца… — говорит женщина и медленно раскачивается на хрупком стуле, а мальчик беспомощно горбится и молчит, и не говорит ничего в ответ, да и что тут сказать, если ЭТО случилось, но как— будто не с ним, а с другими , а он здесь случайно и надо бы заняться своими делами, такими важными и неотложными, а тут его почему-то выдернули из этих дел, из мыслей своих, потащили на кладбище… Тот человек, что ушел в эту яму, в эту желтую жуткую щель на заснеженном поле… Говорят, что это – отец… Чей отец, интересно? И кто эта женщина – некрасивая, жесткая, с белым лицом… Это – мама? Но разве она – такая? И сам я — такой, Как сейчас? Это все не со мной происходит, я знаю, не со мной, а с кем-то другим! Я проснусь и не будет всего этого, я скоро проснусь и не будет! И этого дерева черного за оградой могилы – как будто кого-то воткнули в землю головою и только ноги торчат, и колено одно подогнулось, и снег на изгибах ног, а земля еще теплая, та, что лежит на снегу возле ямы, но уже стекленеет, седеет, прихваченная сверху морозцем… Ее надо будет обратно – сначала горстями, потом уже дядьки в фуфайках лопатами станут сгребать и прихлопывать сверху, как куличики в детстве в песочнице…
Папа! Помнишь, как мы катались на лодке, ты брызгал веслом и мама смеялась? А там, в глубине, в длинных листьях подводного царства скользили, висели, искрились блестящие рыбки, а листья травы изгибались вокруг их чешуйчатых спин и ласкали их нежно…
И вода была теплой – зачерпнешь на ладонь, а движение струй продолжается еще какое-то время, греет, щекочет пальцы, срываясь тяжелыми каплями вниз, а рыбки умчались испуганно – быстро, их нет, уже нет, только листья все также волнуются, изгибаясь, запах воды, который нельзя описать, но забыть уже невозможно…
Что она там шепчет? Вот и нет у тебя больше отца? Что значит – нет? У кого это нет? У этого мальчика, что смотрит из уголка, занавешенного черным платком, зеркала и моргает как-то нелепо, и не знает , куда приспособить свои руки – в царапинах цыпках, с ногтями обгрызаными, с чернильными пятнышками между пальцев, с тонкими венами там, на изгибах запястий, голубеющими и дрожащими так напряженно под кожей прозрачной и тонкой? Надо идти. Надо куда-то идти и не слушать, не слышать все это…
— Вот и нет у тебя отца…
© Copyright: Dimir Dimirov, 2002
Свидетельство о публикации №102062700680
Попытка прозы. Глава 6 - без рубрики, 27.06.2002 02:13