Родился Василий Шукшин.
Умер Вл. Высоцкий.
Л. Федосеева вспоминает: "Я потихоньку наблюдала за Шукшиным: глаза у него зеленые - веселые, озорные и хулиганистые. Компания оказалась на редкость приятной, и я запела. И запела - "Калину красную". Он вдруг странно посмотрел на меня и подхватил...
Когда же все заснули, чувствую, как кто-то входит в купе. Смотрю - Вася. Тихонько присаживается ко мне и говорит: "Ну, давай, рассказывай о себе". Всю ночь мы проговорили.
Когда ехали в автобусе в Судак, остановились в лесочке. Помню, я первая вошла в автобус, а Шукшин за мной и что-то под пиджаком держит. Спрашиваю: зверька поймал? А он мне - маленький букетик цветов. Потом узнала, что это были первые цветы, которые он подарил женщине. Я долго хранила их".
Вспоминает В. Фомин:
"Я сам своими глазами видел, как буквально умирал,
таял на глазах Шукшин, сбежавший из больницы,
чтобы исполнить навязанные "исправления"
и тем самым спасти картину от худшего.
"Калина красная" была уже вся порезана, а самому автору надо было
немедленно возвращаться в больницу.
Но он боялся оставить фильм в "разобранном" виде,
чтобы как-то "зализать", компенсировать нанесенные раны,
хотел сам осуществить чистовую перезапись.
Смены в тон-студии казались нескончаемыми - по двенадцать и более часов в сутки.
Но буквально через каждые два-три часа у Василия Макаровича
начинался очередной приступ терзавшей его болезни.
Он становился бледным, а потом и белым как полотно, сжимался в комок
и ложился вниз лицом прямо на стулья.
И так лежал неподвижно и страшно, пока боль не отступала.
Он стеснялся показать свою слабость, и его помощники, зная это,
обычно уходили из павильона, оставляя его одного.
Тушили свет и уходили.
Сидели в курилке молча.
Проходило минут двадцать-тридцать.
Из павильона выходил Шукшин.
Все еще бледный как смерть. Пошатываясь.
Как-то виновато улыбаясь. Тоже курил вместе со всеми.
Пытался даже шутить, чтобы как-то поднять настроение.
Потом все шли в павильон.
И снова приступ..."
Ю. Никулин: "Удивительное совпадение. За день до смерти Василий Макарович сидел в гримерной, ожидая, когда мастер-гример начнет работать. Он взял булавку, опустил ее в баночку с красным гримом и стал рисовать что-то, чертить на обратной стороне пачки сигарет "Шипка". Сидевший рядом Бурков спросил:
- Что ты рисуешь?
- Да вот видишь, - ответил Шукшин, показывая, - вот горы, небо, дождь, ну, в общем, похороны..."
+