Поросла тропа алой клюквою -
налетай, собирай в горсти!
В сапоге опять кровь захлюпала,
до барака не добрести.
На закат уже солнце валится,
пересчитаны номера.
Не стреляй в него, Ганс, из «вальтера»,
отпусти его умирать.
Чтоб под елью в траве некошеной
он остался совсем один,
чтоб всё тише твоя гармошечка:
«милый, милый мой Августин!».
Пуля вылетит, тело дёрнется,
остальных поведут гуртом,
будто выбили двери в горницу,
но никто не заходит в дом...
Пожелтевший бланк в пятнах выцветших,
и труднее всё различать:
росчерк писарский, слово "выбывший",
военкомовскую печать.