Твой запах в мои проникает поры.
Наркотик рождает во мне бесстыжесть,
Желание видеть свои оковы
И голою падать в объятья с крыши...
Глаза закрываю... Тебя не вижу...
Лишь чувствую прикосновенья
И пламя, которое ноги лижет,
Сжигая за считанные мгновенья.
Безумно и бесконечно
Я чувствовую жала сладость
И родником я хочу быть вечно,
Цветущего страстью весенней сада...
Так пей же не напиваясь,
В меня погружая губы...
Вдыхаю и осязаю
Твой запах мужской и грубый.
Как солнце в ночи взрываюсь,
Волчицей скулю бездумно
И дергаюсь, извиваясь
Прижатой к земле гадюкой.
Секунду еще, чуть-чуть...
От крика темнеет небо...
Теряюсь... Не увильнуть...
И в Рай улетаю слепо.
Пульсирует негой тело...
Дыханье идет на выдох...
Не верится, что так смело
Была мною дверь открыта...
Когда пишу ТАКИЕ стихи, всегда испытываю чувство некоторой неловкости, выставляя их на суд читателей. Ощущение, как будто снимаю интимное видео со своим участием и выкладываю его на обзор всему честному люду. Что это? Пуританство? Чопорность? Целомудрие (ежели таковое у меня еще имеет место быть)? Комплексы? Мне кажется, что человеку почти всегда хочется ТАЙНО подсмотреть в щелочку, в замочную скважину, ведущую в спальню именно потому, что, с одной стороны, это возбуждает, а с другой - ты понимаешь, что это неприлично и типа вроде безнравственно получать удовольствия не от прямых контактов, а суррогатным путем, опосредованно, используя для этих целей внутренние и внешние раздражители, то есть собственную фантазию и органы чувств. Хотя, если задуматься, безнравственным может быть не само деяние, а причины к нему побуждающие.
Когда мне говорят о том, что подобные мои творения - это красивая эротика не переходящая за грань приличия и не превращающаяся в пошлость, я соглашаюсь с этой мыслью лишь отчасти. Мне кажется, что я пишу не эротику, а пытаюсь воспроизвести в стихах человеческие чувства и эмоции, страсть, неугасимое желание обладать любимым человеком, а эротика - это нечто более примитивное, чем мои не частые стихи, воспевающие то, что свойственно лишь ЧЕЛОВЕКУ и не свойственно больше ни одному живому организму на планете Земля.