* * *
Увлекаясь беседой за чайным столом,
Попадаю в пространство, где слепок, фигура я,
Забываю того, кем удар нанесен,
Забываю себя, бестолковую дуру.
Забываю! О том, что вся в белом, как смерть
Бледнолицая, внешне - чистюля собою,
Надела рубашку - приятно смотреть,
Но рубашка вся слева испачкана кровью...
Забываю о том, что вокруг стола люди,
А я истекаю вся кровью от боли.
За что же меня, осень, ты так не любишь?
Рубашку дождями мою не отмоешь?
И рву ее! К черту приличия! Их
Забыла, как равно и то, что нагая
Сижу уже. Сердце наружу кровит
И, сука, ведь бьется еще! Забываю
О том, как прекрасна вокруг стола жизнь,
О том, как вульгарно кривятся улыбки,
О том, что меня кто-то хочет спасти...
И слышу лишь звуки протяжные скрипки.
Плачь, осень, дуэтом со скрипкой дождем,
Жалей мое бедное рваное сердце!
А я забываю, не помню о том,
Что следует шару земному вертеться
Вокруг беспощадной моей головы,
Мой стол огибая, и чашки, и блюдца.
Не все за столом этим можно купить,
Есть вещи, которые не продаются!
Но... я забываю... А осень трубит:
Как, помнишь, стучалась в закрытые двери.
И люди покинули стол. Крови вид
Совсем никому не внушает доверия.