Ходили слухи: Муромец придёт.
Хоть не было причины слухам верить.
Но верил и надеялся народ
И всё смотрел на запертые двери...
Да как же об Илье не тосковать,
Когда вокруг корячится такое?
Когда лишь остаётся только ждать,
Накрыв глаза лопатою-рукою
И вглядываться, вглядываться вдаль:
Не движется? Не едет ли? Не скачет?
И отгонять тоскливую печаль,
И вздрагивать ночами в горьком плаче...
Но шли и шли, безрадостно, года,
И кончились все чаемые сроки.
И всякий, кто его так долго ждал,
Уверился в напрасности жестокой.
И вот, когда все плюнули на пол
И десять раз свои плевки растёрли,
Когда сказали, что он полный вздор
И слёзы с наболевших глаз утёрли,
Когда уже никто в него не верил,
А кто-то в оправданье лепет плёл,
Вдруг с треском разлетелись
настежь двери
И он...
Не он?
Да он же!
Он!!!
Вошёл:
"А вот и я..."