Прилетая холодными колючками на его нос, шёл дождь. Небо было серым, тем самым плотным серым небом, от которого так хочется скрыться. Спряталось от него даже солнце.
А он и не думал уходить. Насупив брови, изредка чуть слышно ворча, он сидел и ждал. Тогда как дождь, обещающий вскоре стать ливнем, затемнил траву и песок, который от каждой капли вздрагивал и свёртывался в комочки.
"Эх, долгонько ещё ждать..."
Вдалеке, там, где квёло качали ветвями ивы, прогремел гром. Но он, не думая о том, что вымок уже так, что с него капало, замер. Он услышал шаги, и не было сомнения, что их он и ждал.
Из-за поворота, спрятав лицо под серой шляпой, вышел юноша. Высокий и худощавый, он едва ли вышел из нежного возраста, как уже считал себя взрослым. Неся в одной руке чемодан, уставший, только с поезда, он другой рукой радостно (к слову сказать, до этого его лицо выражало тоску), расплывшись в мальчишеской улыбке, махнул тому, кого так давно не видел.
Тот, кому предназначался этот жест, будто собрав в единое сэкономленную энергию, пока сидел тут почти без движения, подпрыгнул на месте. Его тёмном-карие глаза посветлели, и он, бешено виляя хвостом, орошая друга дополнительными холодными каплями, счастливо пролаял:
- Привет! Гроза! Смотри, какой дождь!
На что юноша, нежно потрепав его по холке, подхватив рукой поудобнее чемодан, засмеялся:
- Ну и звонко же ты лаешь, дружище! И вымок весь... Что ни год - ты меня ждёшь. Наверное, и мама заждалась. Идём, идём скорее!
Юноша и его пёс торопливо шли домой, а гроза всё гремела, гремела...