Поезд Кисловодск-Москва набирал скорость. Заснеженные горы, пирамидальные тополя, малахитовые туи, прекрасные здания из розового туфа, окутанные утренней дымкой, пробегали мимо окон, и исчезали навсегда. В пятом купе третьего вагона сидели две женщины. Они пили чай и вели приятную дорожную беседу.
- А у нас в Сибири уже морозы стоят, и снег лежит по колено, а здесь тепло и воздух как мёд, — сказала пожилая женщина с грустными и усталыми глазами.
- Ну уж, прям и по колено? — спросила спутница, дама средних лет.
- Да, уже много насыпало. Декабрь! Самая зима. Такая мука!
- Почему мука?
- Да ноги у меня больные, а на работу идти в гору, автобус не доходит к нам.
- Простите, Тамара Григорьевна, а вы разве не на пенсии? Я думала вам лет шестьдесят.
- Да, Людочка, уж седьмой пошел десяток. Но работаю. Пенсии знаешь сейчас какие — проживешь ли?
- А дети не помогают?
- Я детям помогаю, — простодушно улыбнулась Тамара Григорьевна, — у меня куры, кабанчик. Вот на деда своего оставила, а сама вырвалась. Говорят грязи и радон очень помогают. Вроде сейчас полегче, надолго ли не знаю. Я слышала что у вас в Москве есть часовня Серафима Саровского, с частицей его мощей, говорят очень, по его молитвам, идет послабление болящим. Не слышала ли где?
- Вы знаете, наверное у Даниловского монастыря. Но точно не знаю. Приедем в Москву, я в справочном узнаю.
- Ох, хорошо бы! У меня билет на вечер. Я успею.
В Москву поезд прибыл без опоздания. И Тамара Григорьевна, узнав где находится монастырь с часовней преподобного Серафима Саровского, спустилась в метро, и доехала до станции Тульская. Выйдя наверх, она стала искать старинную монастырскую стену.
Но искать долго не пришлось. Белую кирпичную стену с бойницами она увидела сразу, и потихоньку пошла вдоль. В Москве стояла оттепель, а на Тамаре Григорьевне была тяжелая сибирская шуба, длинные шерстяные лосины, одетые поверх сапог, и норковая шапка. И во всем этом она почти катилась, а не шла. Лицо её раскраснелось и голова кружилась от жары. Она встала, положила под язык валидол, передохнула и пошла дальше.
Но часовни так и не увидела. Её не было нигде. Были огромные литые железные ворота, куда она и вошла.
На солнце ярким золотом пылали купола церквей, а среди этих церквей , в центре, стоял огромный, сияющий крест. Тамара Григорьевна подошла к нему и приложилась. А вокруг никого не было. Она оглянулась и заметила, что в дальнем храме кто-то моет уличную лестницу. Подошла. Это был молодой человек в длинной темной одежде. Тамара Григорьевна очень уважительно извинилась и спросила как ей пройти в часовню батюшки Серафима. Юноша молчал.
«Глухонемой, видать, может на пальцах объясню?» — подумала Тамара Григорьевна.
Она подошла поближе, и тихо дотронулась до плеча. Юноша распрямился и громко, и зло сказал:
- Вы что не видите, что у меня послушание? Я не могу с вами разговаривать. Отойдите отсюда! Я должен молчать, а вы тут с вопросами! — и продолжил мыть пол.
- Вы простите, — в замешательстве ответила женщина и отошла.
- А! Послушник значит. Ну надо же совсем молоденький.
И она пошла к другой церкви. Не дойдя немного, услышала грубый окрик, и не поняв к кому он относится, продолжила свой путь. Ноги её подкашивались от усталости и боли.
- Женщина, я с вами разговариваю!
Тамара Григорьевна повернулась, и увидела мужчину в длинной чёрной рясе. Глаза его были строги до отчаяния.
- Вам не стыдно? - Зло спросил он.- Как вы посмели прийти на территорию монастыря в брюках? Пожилая женщина, и не знаете как надо одеваться, приходя в храм Божий!
Тамара Григорьевна посмотрела вниз, на свои гетры, одетые поверх сапог.
- Вы простите, я издалека и с поезда, мне сказали, что у вас тут часовня с мощами, вернее с частицей мощей батюшки Серафима Саровского. Вы не скажите где?
Но ответа она не услышала.
- Как же это пОшло: пожилая женщина в штанах! — мужчина в чёрной одежде сплюнул и пошел прочь, гордо подняв голову в высокой черной камилавке.
Тамара Григорьевна беспомощно оглянулась, всплеснула руками, и пошла к тем воротам, через которые вошла в монастырь.
Было ей очень обидно, и горько, что она не попала к батюшке Серафиму. Да и не попадет! Далеко Москва от Сибири, очень далеко. И она пошла той же дорогой вдоль стены.
«Видно этот тоже послушник, — рассуждала она, —следит чтобы правильно одевались!"
О, Господи, все мы послушники на Земле.
Надо только научиться как правильно его исполнять- послушание Твое».
- Ну какая же я бестолковая! — заплакала вдруг Тамара Григорьевна, и слёзы градом полились по щекам, — ну надо же было подробнее спросить! Ведь не приеду уж сюда никогда, ох, голова моя садовая!
Она увидела ступеньки, ведущие вниз и села на них. Вытянула болезненные ноги, утерла слёзы, и посидев минуты две, стала тяжело подниматься.
- Женщина, вы что это тут расселись? — раздался голос сверху.
Тамара Григорьевна поднялась.
- Сейчас, сейчас, я ухожу, — оправдываясь, сказала она.
- Да вы будете заходить, или нет, дайте же пройти, — нервничала стоящая на верхней ступеньке дама.
- А куда заходить то? Здесь что?
- Послушайте, вы что из Сибири?
- Да, я из Сибири!
- Женщина, вы собою загородили вход в часовню! Отойдите.
- Как в часовню? А где она?
- Перед вами! Читать умеете?
- Умею. Но без очков не вижу. А почему ступеньки вниз? Я то думала, что часовня - это отдельное здание, а здесь... — растерянно сказала Тамара Григорьевна, и поднялась на ступеньку вверх.
Дама ничего не ответила и прошла мимо, спустившись в часовню. Тамара Григорьевна пошла за ней. «И как это я дверь не заметила?» — ругала она себя.
На стенах были росписи жития Преподобного, а в углу справа икона батюшки Серафима с частицей его мощей. К иконе вела лесенка в три ступеньки.
Осторожно поднявшись, и припав к святыне, Тамара Григорьевна вдруг стала просить Преподобного, чтобы он помолился о тех, кто сейчас встретился ей в монастыре: и юношу, который накричал на неё, и мужчину в рясе, — ей почему то было жалко.
"Помоги им Преподобный Серафим! Жалко мне их. А почему - не знаю."
Она постояла у иконы, помолилась, и отправилась в путь. Пройдя монастырскую стену, женщина вдруг вспомнила, что не попросила Серафима Саровского о том, зачем приезжала. О своих больных ногах.
Но возвращаться было поздно. Надо было ехать на вокзал.
«Не хватало еще на поезд опоздать,- пронеслось у Тамары Григорьевны в голове,- это ведь шутка в деле: на поезд опоздать! Ну безголовая. Что поделаешь? Главное у иконы с мощами постояла!» — и успокоившись, она поехала на вокзал.
В далеком сибирском городке, Тамару Григорьевну встретили родные: муж, сын с женою, любимые внучата. Все без умолку спрашивали: как мол? И что эта за грязь такая, которая лечит, откуда её берут и так далее…
Тамара Григорьевна рассказывала все подробно, и с деталями, сожалея, что больше не сможет поехать.
- Путёвки дорогие, да и дорога тяжелая,- заключила она. Но сын, обнимая мать, ответил:
- Мы тебя, мама, и на следующий год отправим. Ничего, справимся! Только чтобы ты не болела.
Но на следующий год Тамаре Григорьевне не надо было ехать на грязи. Ноги её уже не болели. И она свободно поднималась на любую горку.
Помог ей батюшка Серафим! Услышал он её, хотя за себя она и не просила!
Дело в том, что добрым людям, по молитвам святых, Господь всегда посылает исцеление. Любите людей, и вернётся к вам эта любовь. Уж вы мне поверьте!