В детстве каждое лето гостил я в деревне у тёти и дяди-лесника. Хозяйство у них было крепкое. И среди прочей живности имелись на подворье гуси. Пока плавали они в своё удовольствие в сельском пруду или же пощипывали гусиную травку на его бережку или на сельской улице, ни им до меня, ни мне до них не было никакого дела. Однако повадились пернатые пираты совершать набеги-налёты на соседние огороды. Владельцы их, ясное дело, выдвинули ультиматум: чьих разбойников на грядках застанем - головы посворачиваем! Вот тут-то тётя меня и озадачила: приглядывай, мол, за птицей, чтобы в суп не угодила к соседям...
Наберу я, бывало, лепёшек в карманы (тётя славилась вкусной выпечкой), а то и пару кусков медовых сот прихвачу ( дядя пчёл держал) - и с полным сознанием долга приступаю к пастушеским обязанностям. Гуси на пруд - и я следом. Они плавают - и я не прочь сполоснуться или же позагорать. А выйдут попастись на лужайку - тут уж смотри в оба. Стоит гусаку-вожаку издать клич да взмахнуть крыльями, как вся стая, весь выводок тотчас поднимется на крыло и в мгновение ока окажется у огородов.
С выражением "станет на крыло" я, конечно, переборщил для красного словца. На самом-то деле гуси не летят, а буквально стелются по земле, едва касаясь её алыми перепончатыми лапами, словно бы бегут на цыпочках, помогая себе крыльями. Но кто же знает, что они чувствуют в этот момент? Не просыпаются ли в них дикие предки, честно нагулявшие свой жир среди роскоши и неисчислимых опасностей девственной природы, а не ожиревшие на хозяйских харчах увальни?..
Ах, как же клял я их в эти минуты, едва успевая догнать так внезапно ускользнувшую из-под моего надзора стаю! И как, возможно, возмущались они, сбившись в круг и вытягивая навстречу друг другу и без того длинные шеи и о чём-то тревожно гомоня. Ведь я отобрал у них последнее и без того почти утраченное счастье - счастье свободного полёта.