Пишу опять. И многое на знаю,
Когда придется вовсе замолчать.
И не старадать тоской своей к родному краю,
И даже мать во сне не вспоминать.
Когда, гоним ноябрьскою порошей
Я не взлечу, как старый журавель,
Что не успел за стаей, болен, брошен,
Бредет болотом – родиной своей…
И знает - первые морозы,
Ему поставят снежный пьедестал.
Кричит журавль, а душу давят слезы,
От стаи навсегда отстал.
Отстал и я! Вдали церквей верхушки,
Их звон растаял в скорбной тишине.
И вереницей пролетают души…
Быть может, это снится мне?