Девяностые годы как чирьи на теле страны.
Пир во время потопа. Ковчег под угрозой «распила».
Комсомольские мальчики, жулики первой волны,
потеряли остойчивость. Скоро их пустят на «мыло».
На партийных тусовках, где любят словесную прыть
(все мы, в сущности, лохи, и нЕча вставать на котурны),
говорят о свободе, о чем же еще говорить,
о колючей свободе и глинистой почве культурной.
На старушку-Европу равняется официоз.
А в российской глубинке, где царствуют водка и сало,
по-семейному просто решается русский вопрос
и с классическим хрустом опричники бьют по сусалам.
У Европы зеленый период, потом голубой.
С потребительским бумом не справиться пьяным умишком.
И стареющий вождь, озабоченный личной судьбой,
краснощекую власть изучает по розовым книжкам.