С этого берега все по-другому видится: мост над рекой играет запретной радугой, у церкви купол расплавится, звоном выльется – птицами колокольными ветер радовать. На острове парк темнеет густыми кронами, корабль плывет – Феллини стоит за камерой. Люди по городу расселены нейронами, нервные импульсы передают руками мне. В воду ступеньки идут – в глубину по лестнице, где это дно запрятано – нам не сказано. Август висит на ветке созревшим месяцем, чувства, как водится, спорят с упрямым разумом. Я и не знаю, зачем привыкаю в сумерках видеть все это на киноленте памяти. Где-то машины рвутся на красный суетно, словно предвестники необратимой паники. С этого берега мне бы волшебной палочкой небо заштопать, что острым закатом вспорото.
Но небоскреб, похожий на ножик-бабочку, все глубже и глубже входит под сердце города.