Прерогатива памяти – жить отдельно от бренного тела, ибо любому телу невыносимо держать эти терабайты боли, которая, словно безумный демон, садится на грудь и приковывает к кровати, и вот уже нечем дышать в полосе падений, закатный огонь горизонт обливает красным, на бледную кожу лениво ложатся тени, не слишком ли много невидимых совпадений, опять засыпаем не с теми, встаем не с теми, и все происходит как будто совсем напрасно... А память смеется – под утро не помнишь, кто ты, ударом хлыста развернется, когда не надо... На вспоротом небе беснуются самолеты, созвездия собирают в иллюминатор, я слышу, как режется крыльями хрупкий воздух, планета дрожит на орбите, на тонкой леске... Над черными крыльями демона вьются звезды, а он надо мной возвышается – мрачно, грозно, немного надавит и переломает остов, не будет ни воплей отчаянья, ни вопросов, но мне так, наверное, больше неинтересно. Нелепый подвид деструктивного мазохизма, ошибка генома, досадливый сбой системы, но память моя обитает так близко, близко, и ластится бесцеремонно к живому телу, что стала практически неотделимой частью, занозой в истерзанный мозг, добровольным ядом.
Какое смешное, по сути своей, несчастье – когда твоя память с тобой постоянно рядом.