а за городом-иродом всё в иван-чае
и диком хмелю,
старый дом сопротивляется так отчаянно
сырости. подобно ветхому кораблю
качается на волнах одичавшей зелени,
куда ни глянь всё саргасс и саргасс.
дом уже прожил, сколько дому отмерено
и кренится по-старчески /к северу/,
пробуя не упасть.
чуть рассеяно волглыми ставнями щурится,
взгляд его подслеповат.
трижды сменилось название улицы.
и поменял фасад
шкурок бесчисленно. нынче змеиной кожей
сходит аквамарин.
в сердце его всё темней и строже,
некому отворить.
так и дрейфует, прикрывшись густою
тенью,
а на худых боках
в прорези рёбер агонизирует день и
тихо кровит закат.