По улице Ленинской, бывшей Светланской,
С которой крест-накрест проспект Океанский,
Идет, никуда не спеша, Окуджава.
Не то, чтобы бодро, не то, чтобы браво,
Идет налегке, без гитары привычной.
Над бухтой растаял рассвет земляничный.
Швартуются в гавани два сухогруза,
Студенты толпятся у стен Дальрыбвтуза,
Читает Букашкин стишок залежалый,
По Владивостоку идет Окуджава.
Как прожито мало, как прожито скудно,
Наняться бы, что ли, матросом на судно.
Ах, если б на судно наняться матросом,
Уплыть бы к каким-нибудь Галапагосам.
Там волны пологи и тучи не хмуры,
И вовсе не знают поэты цензуры.
Повсюду висят треугольные груши,
Что хочешь, пиши, хоть в воде, хоть на суше…
По Владивостоку идет Окуджава,
В общагу спешит отсыпаться шалава.
Ей вовсе неведомо, девке портовой,
Что рядом проходит писатель фартовый,
Ах, женщина, женщина, Ваше величество!
Погасло уже в фонарях электричество,
Взгляните налево, взгляните направо,
Навстречу идет, не спеша, Окуджава.
Спешит на работу проспект Океанский,
А улица снова зовется Светланской…