Меж трезвостью серого мира
Мне ведома сырость тоски.
Я гостем крысиного пира
Предстал, где пируют враги.
Залитое тленностью сердце
Разбитое, будто, в осколки.
На пиру, мне на вашем нет места,
Социальные ложью подонки.
Вы вином благодати графины
Отравой венчаете, эх.
Почему же, о лже-паладины,
Запиваете горечью смех?
Жалея всех нищих и слабых
Надменно при поте лица,
Вы ищите слабостью равных
На рынке слепого купца.
Вы ложью прозвали безумье,
Неведомой почестью вам.
Бежали подальше в раздумья,
Предавшись интимным слезам.
Опять же, и словно напрасно
Прогнувшись под трезвостью мира.
Вам солнце сверкает неясно,
И так же в тумане луна.
Бродячие вдоль по помойкам,
Вкушая испорченный хлеб.
Вы слова не знаете "стойко",
Согнулись под тягостью бед.
Меж сыростью мнения ложно
Воспевая таланты свои.
По ловушкам вы шли осторожно,
По ловушкам в капканы вы шли.
Ваши ноги разорваны в клочья,
Не узреть вам рассвет ото дня.
Не узреть вам покоя под ночью,
Как навек не узреть и меня.
Ибо я — ваша порча, проклятье,
Пожизненно только для вас.
Я — трезвости вашей бесславье
В близи, в полутень и анфас.
И между моралью и верой
Безликость рассудка пространств.
Пока ваша жизнь постмодерном
Я вею всем вам декаданс.
Но пока не заткнётесь порочно,
Надевая на мнение швы.
Тогда ведь немедля, бессрочно
Покроются мнимостью рты.
Да и что мне сказать на последок?
Неуслышанным пеньем жрецов.
Я сладостью вашей не едок,
И плевал на внушительность слов.
Меж трезвостью жизни не вашей,
У верфи чужих берегов.
Друзей я искал бы по краше,
Коль вижу средь вас лишь врагов.
И уродством своим вы — красивы,
В нём сырость двуличной тоски.
Почему вы все к богу ревнивы?
Да и Дьяволу вы не верны?
Так лягте в усопшие лодки
Набивая карманы пустые.
Коль вы сами себе самородки —
Уплывайте в раздорья чужие!