Сбор винограда кончен (так чиста
гроздь спелых ягод в тесноте посудин!),
и медленно, как бы в тиши куста
ища пропажу, прочь уходят люди.
Еще глядят, еще размах внесен
в развалы лоз; но вот – уже пустые,
безгроздые – они впадают в сон;
их ждут дела таинственно-простые:
рожденье жизни. Стайкой озорной
теперь лишь дети тишину тревожат,
пытаясь разглядеть в листве сквозной
забытой грозди сморщенную кожу.
Нет слаще ягод! Счастлив тот, чей взгляд
ее отыщет в хаосе ухода,
тем завершая череду утрат
пустых холмов на переломе года.
Сюда идут поэты. Здесь в сквозной
сухой листве для них цветет другая
и горькая гроздь: мудрости... Земной
поры прощанья ноша золотая,
заветная, теперь в руках детей.
Мал кузовок, да запах ягод сладок!
Несут поэты на лотках локтей
почти прозрачных листьев беспорядок
из виноградников. Как терпок их настой!
В нем – брага осени, она кружИт, качает.
И хоть в глазах поэта дом родной,
душа его еще в полях витает.
В час отдыха, застолий и бесед,
когда сердитый сок в подвалах бродит,
гроздь спелых ягод, свой открыв секрет,
вновь к виноградарю приходит.
Уже вино в стаканы налитО!
И жаждут губы сладость винограда...
Помедли, друг, и сей прими листок,
горчащий плод осеннего распада.
Ты должен знать, что тайно освятил
плоть спелых ягод терпкий дух осенний,
придав плодам, чей сок перебродил,
полынный привкус полевых растений.
Вино – награда лета и дитя.
Но горек пот полей... Пусть в холе комнат
гроздь пьющему, сквозь сладость не шутя
о поте горечь винная напомнит!
Ведь сладкие плоды в себе несут,
О Виноградарь, жертвенный твой труд.