О, если я однажды под тягостью невольной,
Почувствую в себе давно остывший пыл,
Тогда мой час умрёт, мол, шёлк, пожранный молью
Стою в лохмотьях молча.
Фортуну я любил.
Век сыплются песком часы моей надежды,
Я молод в своём сердце,
Я стар в своей душе.
О, Смерть мне свой платок в карман кладёт небрежно,
Я ем на утро пепел,
Я ем цветы во мгле.
И всюду запахи порхают: отравой и тревогой,
Мой кашель повседневный — дыханья разновидность.
Да к чёрту жизни грёзы, ведь я прошу немного
Non progredi est regredi, что в сущности — постыдность.
Мea culpa, что я проклят и живу пустыми днями.
Я знаю, что давно весь пыл остыл во мне.
Прости меня, Фортуна!
Мой путь укрыт снегами,
Мой гений мрёт часами.
Я вижу свет в окне.
Прости меня Фортуна!
Таланта без надежды.
Что в тягости невольной почувствовал однажды,
Как Смерть мне свой платок в карман кладёт небрежно.
И я пожранный молью сказал себе:
Мне страшно.