Гортензия бела, шиповник красен,
но серы в час кошачий, воровской.
Ночь проплывает в облачном баркасе,
пятак луны упрятав за щекой.
На шёлке простыни, теплом согретым,
сквозь зубы произносишь что-то ты,
как будто и не помнишь, с кем ты, где ты,
как будто позабыл мои черты.
А утром за окном проснётся ясень,
ты снова будешь спрашивать его.
Гортензия бела, шиповник красен,
и с этим не поделать ничего.
И, в унисон смятенью твоему,
трясёт июль в тумане и в дыму.
Из летнего венка