В летние каникулы, а в то время я учился в техникуме, решил я как-то махнуть на Усу, прослышав о тамошних обильных уловах. Накопал червей, прихватил пару удочек да сумку для еды и рыбы. Вышел на трассу. Долго голосовал. Наконец-то остановил машину. Шофёр молча указал на кузов: полезай, мол. Влез, а там уже сидят несколько таких же, как я, рыболовов, только постарше, да посолидней экипированных.
- Ты куда?
- На Усу.
- Поехали с нами в Моркваши?
- А где это?
- Поехали - узнаешь. Без рыбы не останешься...
Сказано - сделано. Вот уже и Переволоки проехали, место, откуда можно любоваться и Усой, и Волгой. Миновали и Большую, и Малую Рязань, и Валы, а мои соблазнители так и не думают выходить. Я тоже, чтобы не выглядеть совсем уж новичком, вида не показываю, что меня эта затянувшаяся поездка чем-то волнует.
Приехали в Жигулёвск. Они выходят. Я - следом. На автостанции пересаживаемся в автобус, идущий в Моркваши. Ехать, как оказалось, недалеко. Спустились с горы в посёлок - и к Волге. А там гудят и повизгивают, перекликаясь, пилорамы какого-то лесоперерабатывающего заводика, а вдоль берега теснятся один возле другого плоты. На них-то и держали курс мои спутники. Я тоже было направился за ними, но быстро понял, что с моими снастями здесь делать нечего. Но всё же решил походить, присмотреться. На каменистом берегу тут и там валялись выброшенные водой рыбёшки. И по моим тогдашним понятиям довольно приличные. Но даже объевшиеся чайки не обращали на них внимания.
Закинул удочку, попробовал половить, но то ли рыба не желала клевать, то ли течение было слишком сильным, а снасть у меня не была оборудована соответствующим образом, решил всё-таки перебраться на плоты. Увы, и здесь неудачи: в одном месте удочки повисли, не доставая дна, в другом - одолели ерши, а в третьем - груз сносило сильное течение. Тем не менее, после нескольких попыток мне всё-таки удалось найти более-менее подходящее место, где и глубина была нормальной, и течение оказалось довольно слабым. Словом, попал я на межень, а это, как известно, всегда сулит удачу.
Невдалеке разместилась основная группа рыболовов. Они сидели поперёк реки, закинув свои донки или, как они их называли, плотовки по течению. Оно там было настолько сильным, что звенели лески закинутых удочек. Время от времени кто-то из рыболовов подсекал и подхватывал сачком очередного леща. "И куда я приехал со своими бамбуковыми!?" - с досадой подумал я. Но дрогнул подтянутый чуть ли не к самой подсечке поплавок, качнулся и резко пошёл вниз. Я успел вовремя схватиться за комель удилища и тут же почувствовал упорное сопротивление ещё неведомой мне рыбы. Как я её вываживал и как сумел-таки вытащить на плот, не помню. Знаю только, что действовал инстиктивно, на пределе прочности лески. А она была сечением не то 0,25, не то 0,30 мм. Но в руках моих был красавец-линь, довольно крупных размеров и весом, пожалуй, более килограмма.Так что проходящие мимо рыбаки только удивлялись:
- Надо же!.. А ты чего это без подсака?..
Ох, уж этот мне сачок! Сколько раз за эту рыбалку клял я себя за то, что не прихватил с собой столь нужной вещи. Однажды мне всё-таки повезло: когда я выводил очередную рыбину, помог её подсачить оказавшийся поблизости рыбак. Но ещё одного сазана буквально на глазах у всех снял с моего крючка какой-то другой незадачливый помощник, подсачив его с хвоста. Позднее опытные люди мне подсказали, что так "брать" приличную рыбу "ни в коем разе" нельзя. Ловилась и другая рыба: густера, плотва, окунь...
Словом, ночь меня застала на плоту. Я догадался привязать комли удилищ к толстой проволоке, скреплявшей плот, нашёл какую-то нишу между брёвен и, несмотря на холод, всё же задремал. Очнулся от неожиданного всплеска: упала удочка. На крючке оказался, как потом выяснилось, сазан. После непродолжительной борьбы я вытащил его на плоты. Помогла, как видно, темень, из-за которой сазан не видел меня и не применил своих знаменитых финтов с почти непременным обрывом лески.
К утру холод усилился и, чтобы хоть как-то согреться, я немного поразмялся, пройдясь туда-сюда по плотам. А с первым румянцем зари, когда чёрточки поплавков проступили на светлой глади воды, вновь приступил к лову. Клевало неплохо, но особых неожиданностей не было, если не считать двух, запомнившихся мне на всю жизнь эпизодов.
После очередной поклёвки я подсёк какую-то рыбу, но она вскоре ушла вместе с
крючком. Не успел привязать новый - опять поклёвка. Довольно легко вытащил средних размеров окуня. Каково же было моё изумление, когда я увидел у него во рту только что утраченный крючок. Но и это не всё: под спинным плавником горбача торчал другой, гораздо более крупный крючок вместе с оторванным поводком. Как видно, небольшого когда-то окунька использовали в качестве живца. И вот он вырос и попался мне. Кожа вокруг крючка омертвела и побелела. Я невольно зауважал бедолагу и, освободив его от излишнего металла, выпустил на волю. Окунь, удивлённо выпучив глаза, постоял на месте, лениво поводя плавниками, а потом вильнул хвостом и медленно направился в глубину. Белое пятно на его боку какое-то время ещё можно было различить сквозь толщу воды.
Второй эпизод тоже оказался в общем-то незаурядным: на удочку попалась щука. Не знаю, клюнула она на червя или же на рыбёшку, прельстившуюся этой насадкой, но повозиться с ней мне, как тогда показалось, пришлось довольно долго. Щучка поначалу спокойно поднялась на поверхность, но, завидев меня, постаралась уйти вглубь. Я несколько раз пытался подвести её к плоту, но тщетно... Не успел ко мне и один из рыбаков, поспешивших на выручку. Мелкий крючок и тонкая леска обычной поплавочной удочки не стали для речной хищницы преградой на её пути к свободе. А мои руки долго ещё тряслись от пережитого волнения. И я успокаивал себя только тем, что свою вылазку в Моркваши совершил без всякой подготовки, как говорится, экспромтом. Да и неудачной её никак нельзя было назвать, ведь помимо мелочёвки в сумке лежали три крупных линя и два сазана. А такого улова в моей практике ещё не бывало.
Газета "Красное Приволжье" за 23 декабря 1997 года. Стр.4.