ничего не изменилось
на восковом лице этого города
всё поменялось
там где садовник
заботливо расчищал пространство для самосуда
перепутав его с бессмертьем -
дорога заросла пухом
сердце выгнулось пером
и в сумраке белой ночи
мучительно застывшей на месте
удаляются
как музыка бегущая из абортариума
как цедимый сок стагнации
предгрозовые шаги
отведшего выстрел