Ленин жил,
Ленин жив,
Ленин всех переживет!
Однажды Крупскую вызвал к себе Сталин и в присутствии соратников принялся отчитывать за то, что она «мало того что загнала мужа в могилу, так еще и совсем забыла его, вон, в Мавзолее несколько месяцев не была».
Пришлось идти. Последний ее визит в усыпальницу состоялся в 1938 г.
Крупская, подойдя к гробу мужа, сказала сопровождавшему ее Борису Збарскому: «Борис, Ильич, все такой же, а я старею».
С Ульяновым Крупская познакомилась, когда ей было 25 лет. Ильичу на момент их знакомства было на год меньше, хотя, по воспоминаниям современников, он всегда выглядел старше своих лет. Красотой они не блистали. Но если Ленина за лысину прозвали Стариком, то Крупскую иначе как Селедка никто не звал. Ильич жалел будущую супругу и, глядя на ее выпуклые глаза, называл нежно: Минога или Каракатица.
Сложно сказать, любили ли они друг друга. Сама Крупская писала, что главным для них была возможность «поговорить по душам — о школах, о рабочем движении». Основным украшением их жилища (а пожили Ильичи, как называли молодую семью, в десятках съемных квартир) были книги и газеты.
О любви молодые супруги не говорили. По ночам в Шушенском, по воспоминаниям Крупской, они с Ильичем мечтали о том, как будут участвовать в массовых демонстрациях рабочих, как Ленин будет нести красное знамя, а Крупская транспорант.
Само предложение стать его женой Ленин сделал Надежде весьма своеобразно — написал ей об этом в тюрьму.
Крупская ответила: «Ну что ж, женой так женой».
Обвенчались молодые в Шушенском, надели обручальные кольца, сделанные из медного пятака одним из ссыльных, и стали жить-поживать.
То, что Ленин любил Инессу Арманд, для Крупской не было тайной. Уже после революции она неоднократно предлагала мужу развестись. И, видя его нерешительность, даже сама попыталась уйти от него: в 1919 г. вместе с группой активистов отправилась на теплоходе «Красная звезда» по реке Каме с агитационной поездкой, дав тем самым Ленину возможность определиться.
И он определился: отправил Инессу отдыхать в Кисловодск (откуда она, заболев холерой, вернулась в цинковом гробу) и приказал привезти Крупскую в Москву.
Мать Ленина Мария Израилевна Бланк, отец Илья Николаевич Ульянов — калмык. Мать еврейка - сын еврей. У евреев все основные определяющие гены передаются по женской линии. Деда Ленина по материнской линии звали Израиль или нежно по-жидовски Сруль Мойшевич Бланк. А прадеда — Мойша Ицкович Бланк.
Дед Ленина по матери Александр Дмитриевич — Сруль (Израиль) Мойшевич Бланк - крещеный еврей, врач, немалое состояние которого значительно увеличилось после женитьбы на немке Анне Григорьевне Гросскопф. Выйдя в отставку с должности медицинского инспектора госпиталей Государственного оружейного завода в Златоусте (в чине статского советника), доктор Бланк приписался к казанскому дворянству (чин давал ему достоинство личного дворянина). Вскоре он приобрел имение в деревне Кокушкино, став помещиком средней руки. Рано осиротевшую мать Ленина, Марию Александровну, как и ее четверых сестер воспитала тетка по матери, обучившая племянниц музыке и иностранным языкам.
Когда она соберется поехать в Ульяновск, чтобы узнать, как обстоят дела на родине Ильича, и услышит предупреждение чекистов, что там на нее может быть совершено покушение, Крупская лишь вздохнет: «Да жаль, что ли? Мне теперь терять нечего».
Ее слова не были пустым пессимизмом. Из трехсот участников состоявшегося через несколько лет после смерти Ленина пленума с вдовой вождя здоровались от силы 10 человек.
Вслух позицию, говоря сегодняшним языком, кремлевской администрации выразил Серго Орджоникидзе, сказавший с трибуны одного из пленумов, что «партия любит Надежду Константиновну не за то, что она великий человек, а потому, что она близкий человек великого нашего Ленина.
Впрочем, близость к Ильичу тоже не прошла бесследно. Когда за год до смерти Крупская поддержит писательницу Мариэтту Шагинян, написавшую «Билет по истории», на старую женщину ополчится весь ЦК ВКП(б), обиженный тем, что вдова «превратила общепартийное дело составления произведений о Ленине в частное и семейное дело. А потому ее поведение необходимо считать недопустимым и бестактным». На самом деле вся вина Крупской заключалась в том, что она согласилась с мнением Шагинян, будто дед Владимира Ильича по матери был украинцем, а не русским. Ее можно понять: не писать же было, что на самом деле отца Марии Ульяновой звали Сруль Мойшевич?
27 февраля 1939 г. ближе к вечеру редакция «Правды» напоминала сумасшедший дом. «Что случилось?» — сотрудники то и дело заглядывали в приемную главного редактора. «Товарищи, успокойтесь… Нет, номер еще не подписан. . .
А в это время в Кремле в одном из высоких кабинетов навытяжку стоял главный редактор «Правды».
— Значит, поздравили с днем рождения дорогого товарища Надежду Константиновну Крупскую?
— Так точно. 70-летие верного соратника великого Ленина было достойно освещено на страницах нашей газеты, редакция которой под вашим чутким руководством…
— Ладно, хватит. Теперь вам не менее достойно надо осветить еще одно событие из жизни «верного соратника великого Ленина». Держите пакет, вскроете по прибытии в редакцию. Вы свободны.
Редактор дрожащими руками взял запечатанный сургучом пакет. Через несколько часов о его содержимом предстояло узнать всей стране.
«Сообщение ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров. 27 февраля 1939 года в 6 часов 15 минут утра при явлениях паралича сердечной деятельности скончалась Надежда Константиновна Крупская. Смерть тов. Крупской, отдавшей всю свою жизнь делу коммунизма, является большой потерей для партии и трудящихся Союза ССР».