Выйду в полночь в черный август,
нараспашку брошу двери,
эхо спит над водной гладью,
утешая круглый берег.
Август не благополучен,
в старой лодке в море выйду
только ровный стук уключин,
ни одной звезды не видно.
Подожду - пусть волны встанут,
очертив меня кругами,
пошепчу - и в воду камень
кину с тайными словами.
Подышу и паутинка
ожила в моей ладони,
ей в теперь поклоне биться,
плакать в ветренной погоне.
Вся вода, переживая,
повторяет тайну слова,
то вздыхает как живая,
то зеркалит небо снова.
Глухо кашляет над лесом
нервный ворон, что такое!
И разбуженные резко
сосны вдруг как волки воют.
Чайки путаются в стае
то отчаянно, то пьяно,
и растрепанный чихая
леший вышел на поляну.
То закрутится, то встанет
над водой, себе не веря,
ветер грубый, ветер рваный,
разворачивая время.
Пусть поскачут ветрокони,
распуская ветрогривы,
всякого за душу тронет,
и хотя бы с места сдвинет.
Пусть летают ветрокони,
не от мести, не от злобы,
чтобы древние законы,
для любви и жизни чтобы.