С трёх с половиной-четырёх лет, я не помню себя в одиночестве.
Привычным окружением всегда и везде оказывались они - самостоятельные, любознательные и свободолюбивые сверстники. Наши компании здорово выпадали из внимания тяжело занятых взрослых.
В уральском Копейске военных лет это была ребятня шахтерского городка, сохраняющего тогда ещё основные черты рабочего посёлка.
Позже, в Прибалтике, общество мне составляли, по выражению начала 21 века, «русскоязычные» разночинцы - ребятня приехавших или «понаехавших» сюда, в эти разрушенные войной места, специалистов разного рода и рабочих. Эти люди восстанавливали уничтоженные и строили новые сланцевые шахты, сланцеперерабатывающие предприятия, другие объекты промышленности и энергетики.
И только короткий период жизни в послеблокадном Ленинграде обошелся без участия дворовой "вольницы". Он вполне гладко прошел под неусыпным и добрым присмотром мамы, которая тогда не работала.
Хорошо это или плохо, но обстоятельства тогдашней жизни складывались именно так, а не иначе. Надлежащий взрослый надзор за подрастающим поколением обеспечить удавалось далеко не всегда. Неработающих родителей практически не было. Детских дошкольных учреждений тоже. Вот и бродила по поселкам и городкам неприкаянная малолетняя братия. Искала приключений и развлечений на свои бедовые головы.
Приключения же мои и моих друзей были, в основном, с благополучными исходами. Наверное нам везло и какие-то тайные и добрые силы не дали, любознательным не в меру полубеспризорникам, пропасть в страшноватое время первых послевоенных лет.