В Женеве к нам в автобус садится местный гид Катя, и мы объезжаем с ней официальный район города со зданиями всяких представительств, утопающих в зелени. У Кати звонкий голос и хорошо поставленная речь. Так бы ездили и ездили под ее говорок.
На площади Нации перед зданием ООН установлена скульптура "Сломанный стул" - деревянный 12-метровый стул с одной наполовину отломанной ножкой. Эта скульптура по замыслу автора - символический протест против использования противопехотных мин. Она должна напоминать представителям ООН о последствиях военных конфликтов. Скульптура была поставлена в 1997 г. всего лишь на 3 месяца на время подписания Оттавского договора, но так понравилась швейцарцам, что по их просьбе стоит и по сей день.
В октябре прошлого года в день рождения Путина под сломанной ножкой стула была установлена 3-х метровая фигура именинника c поднятыми руками, поддерживающими стул. Это артгруппа из Женевы увидела таким нашего президента - опору всем, кто нуждается в помощи. Что, ж - приятно.
Поколесив среди зданий различных международных организаций, мы уезжаем из официального района и выходим на холме у центрального парка в старой части города. У входа необычные скамьи-лежанки с покрытием из газонной травы. В парке компании играют в уличные шахматы. Немножко в отдалении стоит самая длинная в мире до недавнего времени скамья (120 м). Правда, потом, пока Женева, Барселона и Марсель мерились сами знаете чем, то есть длиной своих скамеек, их обскакала какая-то британская скамья, которая теперь и лидирует. Смысл в такой скамье непонятен, но туристам тупо ее показывают и местной молодежи, говорят, нравится. Вечерами все 120 метров заняты.
Заходим в протестантскую церковь и слушаем Катю об истории религии. Казалось бы, тема скучноватая, но Катя ее преподносит так, что нам из церкви не хочется уходить. Прямо заслушались. Потом послушно походив за гидом по прочим историческим ценностям холма, которые в итоге стерлись из памяти, вытесненные той самой дурацкой скамейкой, спускаемся на набережную Женевского озера. Здесь нас ждет яркая, красочная достопримечательность - женевские цветочные часы опять же с самой длинной секундной стрелкой. От них открывается красивый вид на озеро со знаменитым фонтаном, бьющим из озера на высоту 140 м. Этот Женевский фонтан - визитная карточка города.
По мосту со звучным названием Монблан, перекинутым через реку Рону, вытекающую здесь из озера, переходим на другую набережную с тем же звонким названием. Мост назван так потому, что он, как стрелка, указывает направление на вершину, которая в хорошую погоду видна с набережной.
Мост слегка покачивается. Это защита от резонанса, чтобы не повторилась история с питерским Египетским мостом, когда-то рухнувшим от прохождения конного отряда. Весь мост украшен флагами Швейцарии, всех ее кантонов и Женевы. Швейцарцы очень гордятся своей страной и охотно украшают её флагами по поводу и без. Отсюда же любовь к национальной одежде, отсюда единодушное мнение о необходимости защитных военных сооружений на горных перевалах, на которых с гордостью несут службу швейцарские солдаты. Ничего, кроме уважения, такой патриотизм не вызывает.
А на набережной Монблан недалеко от пристани стоит памятник императрице Сисси. Наши пути с ней пересекаются всю поездку. Памятник установлен на том самом месте, где Сисси получила смертельное ранение в сердце отточенным напильником. Не поняв, что произошло, Сисси дошла до пристани и только там упала.
Немного поодаль от памятника стоит необычное сооружение - мавзолей некоего Карла Брауншвейского. Этот Карл был германским герцогом, но правил неудачно и был изгнан своим народом из страны. После скитаний в Париже и Лондоне (неплохие такие скитания) он окончил свою скитальческую жизнь в Женеве. Перед смертью Карл завещал все свое немалое состояние Швейцарии при одном условии. Герцог страдал клаустрофобией, поэтому просил себя похоронить в склепе по образу и подобию веронского склепа рода Скалиджер на высоте 6 метров над землей. Состояние было столь немалым, что средств хватило и на шикарный склеп, и на строительство оперного театра в городе и на Золотые ворота для парка, а также на благодарность швейцарцев, добросовестно поддерживающих этот склеп в идеальном состоянии. Вот за этой-то известной женевской достопримечательностью в половине десятого вечера нас будет ожидать автобус.
А пока мы с Наташей сидим за столиком на набережной, бездумно смотрим вдаль и едим мороженое. Придется отметить, что между столиками этого кафе в центре Женевы очень грязно, и это удивляет. Но скользнув взглядом по мусору, мы вновь переводим его на озеро, на горы вдали, на набережную города, изгибающуюся по узкой оконечности озера. Вспомнили один из афоризмов с форума туроператора:
-Пусть у меня старые кеды, но зато я гуляю в них по Парижу, - вспомнили и тут же переиначили:
-Пусть мы едим всего лишь мороженое, но зато на набережной Женевского озера с видом на Монблан, - Монблан был приплетен нами для красного словца. На самом деле он совсем не отсвечивал на горизонте, намертво скрытый от нас тучами.
******
Покинув вечером Швейцарию, мы отправились ночевать во французский отель в 14 км от Женевы. Очень много французов работает в Швейцарии, но каждый день, создавая пробки на автобане, они возвращаются домой, потому что в Швейцарии выше не только оплата труда, но и цены. И нас тоже повезли экономить во Францию. Всю поездку мы мотались по Альпам из страны в страну. МТС замучился присылать нам СМС-ки с приветствиями при пересечении границ. Не успел он нас сейчас поприветствовать во Франции, как мы уже оказались в отеле, стоящим, как и итальянский, непонятно где, на какой-то дороге рядом с заправкой. Отельчик был маленький, но довольно оригинальный и уютный. Холл и помещение для завтраков были украшены старинной мебелью и всякими милыми довоенными прибамбасами.
Маковой росинки во рту после мороженого у нас не было, и мы скромно доели остатки того, что у нас осталось еще от вчерашнего швейцарского супермаркета, надеясь на завтрашний французский завтрак.
-Нам повезло, что мы ночуем во Франции. Завтра проснемся от аппетитного запаха круассанов, - размечтались мы.
Но эта утренняя трапеза нами долго еще вспоминалась со смехом.
Когда утром, через 20 минут после начала завтрака мы зашли в зал, еще вчера прельщавший нас своими уютными абажурами и всякими раритетами, расставленными вдоль стен, застали такую картину: все столы, и 4-хместные и 12-местные, были накрыты, но нам надо было теперь найти место с чистой чашкой, которая давала нам право на кусочек сыра и колбасы с общей тарелки. Сделать это среди грязной посуды, не убранной со столов, так как убирать ее было некуда, оказалось непросто и неэстетично. Кофе, приготовленный на раздаче в кофейниках, тоже постоянно заканчивался. Француженка рубенсовских форм недовольно приходила с ресепшен и доливала кофейники парой чашечек. Они тут же опять заканчивались. На раздаче почти ничего не было, а наши проснувшиеся туристы всё прибывали и прибывали. В соседнем зале, отгороженном от нашего ширмочкой, никого не было, но подносы были полны сыра и колбасы.
Молодой человек из нашей группы с грозным видом сделал набег на те подносы - молодое тело требовало пищи. Француженка, простреливающая взглядом со своего места оба зала, закричала:
-No! No!
Но молодой человек успел ухватить пару кусочков колбасы и проходя мимо нашего столика, состроив юморную гордую мину, сказал:
-А я еще и яйцо там прихватил! Вот! - и похвастался своей добычей.
Через пару минут раздался хохот - при разбитии добычи выяснилось, что яйцо было сырым.
Потом пришла наш гид. Возмутилась таким безобразием. Что-то сказала по-французски рубенсовской диве и велела нам идти за едой в соседний зал. Француженка после тирады гида молчала. Такого завтрака у нас никогда еще не было, даже в итальянских отелях, где они обычно бывают очень скромными. Круассанами никакими тоже не пахло, как и багетами.
Растягивая кофе по глоточку, мы весело обсуждали отель, попутно разглядывая расставленные по стенам раритеты.
И вдруг одна женщина, проходя через зал и увидев черно-белое фото, прислоненное к радиоприемнику 30-годов, возмущенно и даже угрожающе выпалила:
-Аааааа, так эти жмоты еще и портрет Гитлера выставили?!
Интонация и поза женщины были очень даже воинственными.
-Нет-нет. Это портрет одного из президентов Франции, - поспешно заступилась за отель гид.
Окончательно развеселившись, мы покинули это хлебосольное место.