В Амстердаме жил кит голубой,
был он очень прекрасен собой.
Красота от усов да хвоста!
Да, бывают усы у кита.
В общем, жил себе кит, не тужил,
в море Северном криль он ловил.
Бесподобны котлетки из криля,
если в кляре обжарить на гриле.
Вот, однажды, закончив обед,
как китовым велит этикет,
в небо кит запускает фонтан.
БДЫЩ! Попал под струю пеликан.
В униформе и с сумкой почтовой
говорит он киту чуть сурово:
- Вы откуда? Ах, из Амстердама,
что ж, имею для вас телеграмму.
Мнётся кит, ощущая вину,
от стыда его тянет ко дну.
Покраснел он и тихо ответил:
- Извините, что вас не заметил.
- Да, пустяк! - пеликан говорит, -
на китов не держу я обид.
А, за то, что доставил вам весть,
распишитесь вот здесь и вот здесь.
Снова взмыл пеликан к небесам,
по другим он спешит адресам.
Глаз сощурив, чтоб зренье напрячь,
телеграмму читает усач.
Усачу пишет брат кашалот,
что в другом океане живёт:
"Ж М У К О Н Е Ц Т В О Е Г О П Л А В Н И К А
П Р И Е З Ж А Й П О С К О Р Е Й тэчека
П О Б О Л Т А Е М О Т О М И О С Ё М
У Г О Щ У Т Е Б Я К Р А Б Ь И М Б О Р Щ Ё М
Н А К У Р И Л А Х П О Г Р Е Е М Б О К А
С Н Е Т Е Р П Е Н И Е М Ж Д У тэчека."
Кит в воде совершает кульбит,
рад он - скоро родню навестит.
Так не греют огни Амстердама,
как объятия собственной мамы.
"Как мне в Тихий попасть океан?",
кит подумал, собрав чемодан.
Чтоб скорей повидаться с отцом,
плыть решил он кратчайшим путём.
Ну, не любит никто из китов
делать крюк из-за материков.
Им по нраву без всяких интриг
через Арктику плыть напрямик.
Да, опасно и холодно там,
да, конечно там не Амстердам.
Много ям на пути том и кочек,
но зато он в три раза короче.
Салютуя большим кораблям,
мчится кит по холодным волнам.
Избегает он айсбергов, чтоб
не столкнуться с ледышкой лоб-в-лоб.
Вот стрелой пролетает смельчак
островов целый архипелаг.
Всё темнее суровые вОды,
с каждым часом все меньше свободы.
Обступают, белЫ и тверды,
усача молчаливые льды.
Все, как в рот понабрали воды,
так и жди от злодеев беды.
И теснят, загоняют в тиски,
обнажая торосов клыки.
Сердце в пятки ушло у кита,
и дрожат на морозе уста.
Еле-еле плывёт толстячок,
мёрзнет сильно китовый бочок.
И один в голове лишь вопрос:
"Почему я не чувствую хвост?
Эх, права была мудрая мама!
Жаль, что я ей не верил упрямо.
Вот без шапки я выплыл в мороз
и теперь как ледышка мой нос".
Замерзают усы, стынут жилы,
покидают последние силы.
Что ж теперь, средь сугробов седых
сгинет кит и окончится стих?
Неужели в конце всё трагично?
...
...
...
"Кхе!"
Вдруг кто-то покашлял тактично
и стучит усачу по плечу:
"Вам помочь? Я отнюдь не шучу!"
Кит на голос глазами повёл,
глядь, стоит перед ним ледокол.
В красной шапке на черных бортах
и с сажЕнью косою в плечах.
Кит струхнул, хоть и сам был не мал,
на борту он "Ямал" прочитал.
Кроме них никого нет вокруг,
улыбнулся кит: "Выручи, друг!"
Усмехнулся в ответ ледокол
и кита на буксире повёл.
И от острой его бороды
стонут хором столетние льды.
Расступаются, жмутся, дрожат,
и зубами от злости скрипят.
Меж торосами наш ледокол
словно нож через масло прошёл.
К другу кит прислонился бочком,
чтоб "Ямал" поделился теплом.
Выдаёт киловатты и герцы
ледокола горячее сердце.
Для кита его атомный друг,
как надёжный спасательный круг.
И тепло, и спокойно киту,
дремлет он, прислонившись к борту.
Долго ль коротко плыли они,
трудно было подсчитывать дни.
Даже счёты не смогут помочь,
коль вокруг лишь полярная ночь.
Нахватался наш кит впечатлений,
насмотрелся тюленьих селений,
видел льдины громадный осколок,
а на нём белых мишек посёлок.
Все медведи сидели в шезлонгах
наблюдая, как ярко и звонко,
разливается с очарованием
в небе северном чудо-сияние.
Вот и всё, вот и кончились льды,
их давно уж пропали следы,
а вокруг океана простор.
Ледокол заглушил свой мотор.
- Как же так? - удивляется кит,
всё никак он не сообразит, -
Наши здесь разойдутся пути?
Как ты можешь так просто уйти!
Ты от смерти меня уберёг,
я б навечно остаться там мог.
Я горжусь нашей дружбой с тобой
и хочу познакомить с семьёй.
- Извини, - говорит ледокол, -
тоже рад я, что друга нашёл.
Но остаться с тобой не могу,
мне пора. Я уже побегу.
Шлют сигналы на всех языках
корабли, что застряли во льдах.
Кто поможет им, если не я?
Выручать их - работа моя.
И к тому же, скажу не тая,
слишком жарко мне в ваших краях.
Я рождён для холодных широт,
только там моё сердце поёт.
Кит вздохнул: - Что ж, мой атомный друг,
если больше не свидимся вдруг,
знай, что дружбы твоей не забуду,
будет мне хорошо или худо,
промелькнут вереницей года,
но добро буду помнить всегда!
Кит, прощаясь, взмахнул плавником,
ледокол ему вторил гудком.
На мгновенье коснулись боками
и поплыли своими путями.
С той поры, не открою секрета,
коль киту попадётся газета,
он её в амстердамской каморке
изучает от корки до корки.
Ну, а если заметку найдёт
о герое полярных широт,
детвору собирает в кружок:
- Гляньте, это мой лучший дружок!