Ржавое облако съёжило взором весь мрак,
Тянет сквозь почву бессвязной души перезвон из могил и немеет.
Бледная дрожь навострила сырой слуховой кавардак,
Вянет цветок у надгробия спешки, грустит, эпитафии внемлет.
Черви хлопочут в гробах за бордовой луной,
Ветер играет зловещий тритон под стенанья костей плесневевших.
Вдоль упокойно плывёт чей-то лик внеземной,
Катятся трупы бескрылого ворона. Щёлкнули молнии клешни.
Жалко ли вихрям нести бездыханную птицу?
Плющ обнимает могильных крестов вереницу.
Силится филин понять: отчего тишина говорит всегда в рупор?
Сыплются крики совы и из перьев совят образуется дуло.
Резко явь спятила, сотни свечей закоптили,
Бьёт воск тревогу, собаки с волками безжизненно, жалобно взвыли.
Бьются в припадке, мелькают безумные тени бесполых существ,
Мечутся крысы, предчувствуя скорый конец.
Рвутся наружу из почвы костлявые звуки,
Мысли задушены смехом свихнувшейся скуки.
Пыльный, коричневый ад закрутился под шепот немого органа,
Пляшут остатки людей и вибрируют души под ритм «там-тама».