***
Открыв окно, впускаю новый запах:
Там раны луж зарубцевались в грязь,
И заживает в облаковых лапах
Вчерашний дождь. Моя водобоязнь
Уже прошла – спасательным ли солнцем,
Спасительной бутылкой коньяка,
Беседой ни о чем, о чем, о чем-то,
Во что ты вряд ли верил и вникал.
***
Плевался дождь, сморкался водосток
И лужи рикошетили в подошву,
И ты был стар, небрит и перекошен
И упирался пальцами в висок.
Над столиком, вмещавшим только два
Бокала на почти прозрачных ножках,
Кренился зонт с оранжевой подложкой,
Который от дождя спасал едва.
За полчаса ни слова не сказав,
Но осушив бокалы, повторили
Еще по два, казалось, в этом мире
Все люди враз зажмурили глаза.
Ты был мне неприятен по уму,
Но в сердце дорог при любом раскладе,
И называть еще одну из стадий
Своей болезни было ни к чему.
***
Не выкопан хрущевский огород,
Не высохли развешенные тряпки.
Сосед снимает мокрое с оглядкой
На почерневший краем небосвод.
Старухи заседают день-деньской
На уцелевших дворовых скамейках,
И дворник, не снимая телогрейки,
Метет листву нетвердою рукой.
Пройдет еще неделя или две,
Затянет гололедицей аллеи.
Я подожду, когда совсем стемнеет,
И тихо выйду, не захлопнув дверь.