Он – в далекой Америке,
Она – девчонка из Омска.
Она непременно намерена
Стать гламурной и с лоском.
Он строчит ей послания
И обещает полмира,
Вместе с большими послами
И сыновьями банкиров.
Она отвечает ласково,
Красиво и с полу-слова.
Да так, что без всякой опаски, он
Всё пишет и пьет снова.
Влюбился. Что тут поделаешь?
Друзья тормозят: «Опомнись,
Ведь столько историй везде уже,
Рассказы. Романы. Повесть».
Но он никого не слушает:
- Не понимают, гады,
Наташа из Омска – лучшая,
Она ведь ему так рада.
Он даже впадал в депрессию,
Несколько раз напился.
Ночью топил агрессию
На освещенном пирсе.
Но не решился броситься:
Мокро, народу мало.
Он ей, конечно, по сердцу.
Иначе бы не писала.
И побродив по городу,
Затормозил у бара.
Что, говорят, там - в бороду?
Кто говорит - не пара?
Что здесь такого страшного?
Он ей годится в папы.
….Лучшая в мире Наташенька,
Клавиши поцарапав,
Письма стучит в Америку,
Несколько в день, с копиркою.
Таким же, как он, истерикам,
Думая: он - с копилкою.
Один, среди тысяч случаев,
Словно последним выстрелом,
Так по любви соскучился,
Так полюбил он искренне.
Где ж этот Омск на карте-то?
Тройка по географии.
Гипотенуза с катетом
Были тогда по графику.
Вспомнил: зима сибирская.
И стал писать почаще ей.
Стала такою близкою
Издалека летящая.
Он непременно женится,
Только билет он купит ей.
Друг всё твердит: «Мошенница».
Он же целует губы ей,
Правда, во сне предутреннем,
Где-то в глуши, под Принстоном.
Думает: заживут они
С Наташей его единственной.
Пьет и яснее ясного
Видит свою малышку он.
Так и бросает в пляс его
У монитора с мышкою.
Ей бы куда-нибудь бежать,
В степь иль морозы жгучие.
Подружка, вон, пишет из-за рубежа,
Что там и рожать сподручнее.
А это ей – то, что надобно.
Хоть немец, хоть финн, хоть тёзка.
…Он снова запьет. И надолго,
Наташу забыв из Омска.
Так будет допито дочиста
С завидною трагикомичностью
Тотальное одиночество
В сети виртуальных личностей.