Заполночь. Мертво и глухо.
Редкий пульс стреляет в ухо –
Черная за дверью тишь.
Выше этажом – старуха,
А за дальней стенкой – мышь.
Призраком на полке кружка.
Раскаленная подушка
Льнет отчаянно к щекам.
Спит на шторах тень-лягушка,
Ляжешь – места нет рукам.
И молитвой гонишь черта
В ночь с разбившегося борта
Всех бессонниц и болей.
Дня разорвана аорта,
Утро – вечера белей!..
Час, другой… Лежишь бездумно –
И гудит почти безумно
В отдалении мотор.
А по стенке – зло, бесшумно,
Как слезинка – метеор…
Но уже за гранью срыва –
Там, где громко, торопливо
Бьют тяжелые часы, –
Слышишь едкое «Счастливо!»
В снежном кружеве росы.
И, забывшись от бессилья,
Мчишь в долину изобилья –
Ускоряешься к утру.
Как бы обретаешь крылья
На пронзительном ветру…
Это – чувство снеговое,
Это – время слоговое,
Мелких метких мыслей вязь.
Для себя ли, для кого я
Всех страстей порушил связь?
…Лишь лицо саксофониста
На Дворцовой – пусто, чисто…
Завораживает-злит!..
Откровенье эгоиста –
Мировых движенье плит…
За дворцами и мостами:
«Как живется?» – «Так… местами…».
К небу вздернуты мосты,
А за мачтами-мечтами –
Тонны топкой маеты.
Невесомое виденье…
Звуков дальних наважденье…
…Мускус – музыки виток…
Сон – сонорное владенье…
…Тик…
тик-так…
так-так…
ток-ток…