Памяти бабушки и дяди
Чуть опоздав на нужный нам маршрут
(Часы ли наши судьбоносно врут?),
Идем вдвоем, и куртки – нараспашку.
Мой папа по привычке с рюкзаком,
За жизнь он полюбил ходить пешком.
Осенний ветер тормошит рубашку…
Хромает папа, хмурится, молчит.
Кто нас в раздумьях наших уличит? –
О доме думать все-таки неловко.
Кто нас заметит в левой полосе
На местного значения шоссе? –
Маршрутку ждет пустая остановка.
Сказали: «километр или два» –
Вдали дома виднеются едва…
Берется папа вновь за сигареты –
И кашляет… И мы идем опять,
Но как определить: туда ли, вспять?..
Воображаю стертые портреты…
Снег начался – туманит папу снег.
Разрушенная мельница – тот век –
Маячит за широким перекрестком.
Удары папиного костыля –
Как нервный тик часов – несет земля.
Я здесь давно бывал – еще подростком…
То чувство, что навеки папа – мой,
Такой идущий и такой немой, –
Горит, горчит и в воздухе витает.
Он – выразительно-невыразим.
Хоть светлячок в очках – неугасим,
Ему уже бессмертья не хватает.
Лишь молодость – бессмертию сродни,
Прощальных встреч всё холоднее дни,
Тяжелой головы не держат плечи…
Прихрамываю: ноги гнет ленца.
Мне кажется: дороге нет конца,
А кладбище – пестреет издалече…