Разрослись над рекой корневища деревьев горбатых,
Тянут пальцы к лицу и цепляются за воротник
Под беспечную трель желторотых, как юность, пернатых
И гудок теплохода, похожий на сдавленный крик.
Выйдешь в полдень к реке – сердцу тесно, и душно, и больно,
Сводит плечи озноб, будто жестью ведут по стеклу,
И слоится пейзаж от июльского зноя продольно
В вертикальных дымах, что в лазурь растворяют золу.
Корни сохнут, трещат, меж собой на весу перевиты.
Мысли скачут, гнетут, ищут в хаосе жизни просвет.
А беспечные дни, как песчинки легчайшие, смыты,
Да и надо ль считать, сколько прожито-нажито лет.
«От себя не сбежишь!» – слышу голос судьбы ежечасно,
Но бегу все равно – то к огню, то к проточной воде.
Сколько ж надо прожить, чтобы жизнь оказалась прекрасна,
И легка, и светла в изначальной своей простоте?
Есть ли повод – забыть, откреститься от века, уехать
В никуда, к никому, чтобы страхи пресечь на корню?
Нет. Выходишь к реке – и эфир растворяет помехи
В голове без царя, только ветки к воде наклоню.
Вот он, главный ответ: запах родины, звуки, природа,
Где вдоль русла реки корневища деревьев кривых…
Жизнь летит над водой, как беспечная речь с теплохода,
Как паук-водомер на веселеньких ножках своих.