По горным тропам шагает Каин. Идет, цепляя траву руками, и отзываются эхом камни, куда ступает его нога.
Его душа обросла шипами, под черной коркой бушует пламя, и лава медленно наступает - а он не думает убегать.
Вот был когда-то братишка, Авель, любитель солнечных разнотравий - а Каин серые камни плавил, и превращал их в холодный блеск, и больше жизни желал восславить Того, кто сделал живущих вправе менять живое, чтоб стали явью виденья тронутых Им существ.
Без брата Каин - неполный образ. Тот не был сильным и не был грозным, он был - как крошечный лучик солнца, он не был глуп, но и не был крут. А Каин думал, что свет вернется, а Каин ночью смотрел на звезды. Его братишка родился после того, как все оказались - тут.
Как будто екнуло возле сердца - и светом солнца нельзя согреться, и парой фруктов нельзя наесться, и отовсюду глядят враги...
Но Каин верил, что будет весть им, - а Авель плел свои мысли в песни, и он не звал: волшебство, воскресни!
Он знал, что все волшебство внутри.
По горным тропам шагает Каин. Цветные искры в глазах мелькают, и небо хмурится облаками, но он упрямо идет вперед.
Зачем он взял тот злосчастный камень (зачем так хрупки людские ткани)?
...А кровь из раны рвалась толчками...
...Ну кто же думал, что он умрет?!
Да, он завидовал счастью брата. В его сознаньи жила утрата, и мир, откуда ушли когда-то, манил прозрачностью чистых нот. И Каин песни шептал, как клятвы, а брат смеялся в лучах заката, и травы счастливы были брату, и заплетались в венки у ног. И Авель счастьем делился с небом - и вился дым от даров хвалебных, а Каин мялся, ломая стебли, и восставала в душе беда... Без брата Каин - неполный образ, чужой, потерянный, слишком взрослый, - всего полшага - так близко пропасть...
И Каин хочет шагнуть туда.
- Не уходи, - ему шепчет некто, и травы сносит волною света, и сноп сияния льется с неба, - как будто месяц спустился вниз, - и рвется сердце из тесной клетки, и Каин падает наземь, бедный, но нить упрямая вьется крепко, и брызжет тьма миллионом искр.
...Бушует ветер, со светом споря, и вспышки молний ползут под веки, подобно крошечным белым змеям, и дождь рукой шевелит кусты. Но шепчет голос, что громче шторма, но шепчет голос - сильнее ветра, но шепчет голос - дождя нежнее: мне правда нужен такой, как ты. Не уходи, ты мне нужен тоже, - такой, неправильный, горький, глупый, в упор не видящий счастья в малом, твердящий - "все - или ничего!" Тебе теперь - исправлять оплошность, тебе - доспехи ковать и кубки, тебе - на вечность намек туманный - слепое, горькое волшебство. Твоим потомкам - творить и помнить, твоим потомкам - мечты о дальнем, о древнем, прежде времен сокрытом огромном знанье всего и вся. Им - яркий свет, что белее молний, им - сотрясение мирозданья, - они промчатся полночной свитой, потомкам Авеля свет неся. И ты там будешь - дробясь на части, на сотни, тысячи отражений, и дух твой светлый, неугомонный найдет пристанище в их сердцах...
Когда закончится эта сказка, когда спиралью свернется время, - я дам возможность твоим потомкам вернуться в Вечность, на Небеса.
...И потекут золотые реки, и рассмеются капелью крыши, и будут рядом смеяться дети - потомки Авеля и твои...
И, молвив так, умолкает Некто, и Каин долго лежит недвижно - лежит и слушает дождь да ветер, дыханье частое затаив.
...По горным тропам шагает Каин, идет, цепляя траву руками, и отзываются эхом камни, куда ступает его нога. Уходит Каин - в холмы, в пещеры; и вьется следом колючий терний, он убегает, поджарый, нервный, он так и будет всю жизнь в бегах. Его потомки придут под утро - его потомки придут под вечер - его потомки придут, как тени, и будет Каин смотреть сквозь них на то, как Авель - смешной и мудрый глядит из тех, кто ничем не венчан, в ком безо всяких хитросплетений живет душа, что дороже книг.