Ни луну, ни сонник не донимая,
мы подчистим выводы, подотрём.
Сентябри имеют повадки мая,
как и все, зачатые январём.
Не пытайте нас ни сулой, ни верой –
мы слабы, конечно, но что с того? –
ни последней правды, ни кривды первой
не узнает смертное естество.
Временщичество на поверку безвременно; фотонной шрапнелью Ормузд контужен;
у Божьих подруг – хроническая беременность; враги чертей – поедают их чёртов ужин.
В голове – опилки, пружинки – в теле,
по спиральным кодам – недолог век.
Отражаясь в нас, зеркала вспотели –
Серебристо-мутные имярек,
Колыхаясь нервно, танцполом клубным,
Сочиняют зримое волшебство…
О кремень молитвы разбиты губы,
обезьянам хочется волчьих квот.
У Божьих друзей – дешевеют Платон и истина; у шайтановых недругов – на знамёнах огрызки лун;
за высокие чувства и цели заплатим низменным, ибо плетью отчаянья не перебить колун.
В супесок, суглинок, подзол уходят,
но идут ли в Небо? – лишь вера врёт.
Оттого беспомощности угодней
сочинить бесплотный полёт,
полёт,
заставляющий нравственность в рамках правил
человечить, бо́жить, а не дичать –
потому что страшно: добро по прайсам
где волчицы стали сосать волчат,
где петух орёт каждый день со спицы,
где за клык – два ока, за слово – клык…
Полиглота дразнят в полёте птицы:
— А попробуй выучить наш язык.
Временщики приватизируют истину, пророки в психушках – в речах и очах пусты…
режутся вербы, чтоб вход к месту казни выстелить, но неподкупны нынче иуды и невоскресны христы…
«««ТА»»» 15г.