Кончилась война, но не для всех.
У многих раненых началась борьба за жизнь.
Однажды, во время подготовки концерта к майским праздникам, Ольга Николаевна, наш музработник, предложила:
- Девочки, если этот концерт мы покажем в госпитале, поздравим раненых с праздником, пожелаем им быстрого выздоровления, я думаю, им будет приятно.
- Да, да, мы согласны, перебивая друг дружку, - заговорили девочки.
Начались суматошные дни подготовки: составление репертуара, выбор ведущего, поиск костюмов для танцующих. Кроме того, что я пела в хоре вторым голосом (что мне не доставляло удовольствия), меня выбрали ведущей концерта. Я лихорадочно стала рыться в газетах, детских книжках - искала стихи о войне. Ничего подходящего так и не нашла. И вдруг я вспомнила, что в начале учебного года мы учили стихотворение, напечатанное на третьей странице нашего учебника. "Буду читать его", - решила я.
Пришел долгожданный день - и мы в госпитале. Нас встретил главврач с словами: - Проходите, товарищи артисты, вас ждут.
Пробираясь между тесно поставленными больничными койками, мы добираемся до отведенного для концерта места, где в ожидании нас на стуле возле пианино сидит Ольга Николаевна.
Как только хор занял свое место, Ольга Николаевна ударила по клавишам - хор запел:
- Споемте, друзья, ведь завтра в поход пойдем в предрассветный туман...
Вступление хора закончено, вперед выхожу я и громко, что есть силы, читаю:
- Климу Ворошилову письмо я написал.
- Товарищ Ворошилов, народный комиссар,
В Красную Армию я пойду,
Врага буду бить...
И слышу легкий шумок среди моих слушателей, который быстро перерастает в бурные аплодисменты. Кто-то застучал о тумбочку рукой, закованной в гипсе, другой, объединив свою единственную руку с рукой соседа, бьет ею о стул. Но громче всех старается "хлопать" по телу боец , тело которого с ног до головы одето в гипс.
После такого теплого приема мы повеселели: снова запел хор...пели про девушку, которая провожала бойца на позицию...снова я передаю слово чтецу...хор снова поет:"Вьется в теплой печурке огонь..." - и снова чтец, после его выступления - песня - и так, сменяя друг дружку, проходит весь концерт с участием самих раненых, которые вместе с хором поют хорошо знакомые, тревожащие душу песни.
Под бурные аплодисменты и возгласы бойцов: "Ребята, спасибо. Приходите еще" - я объявляю:
- Концерт окончен.
И в этом шумном прощании, появляется главврач и шепотом приглашает нас в столовую, где ждет нас стакан сладкого чаю.
Пробираясь по узкому проходу между койками, я увидела раненого, чья кровать стояла как-то обособленно от других, в углу. Сам больной забинтован так, что больше напоминает большую куклу. Подхожу к кровати, хочу поправить свисавшую забинтованную руку, и вижу, как на меня смотрит из-под бинтов единственный глаз. Он плачет?
Почему он плачет, этот единственный глаз, ведь концерт всем понравился. Нам так громко , так дружно хлопали, а песни раненые пели вместе с нами. И я так старалась, так громко читала, даже не забыла ни одного слова.
Так почему же плачет этот единственный глаз?
Сидя уже в столовой, слушая слова благодарности, сказанные врачом, я снова и снова спрашивала себя: "Почему же так плачет единственный глаз?"
Главврач произнес:
- Еще раз большое спасибо Вам, ребята!
И уже теплее прозвучали слова:
- Сегодня вы подарили нашим раненым надежду на жизнь!
Будучи человеком уже зрелых лет, каждый год, 9 мая, я вспоминаю эти слова, но все чаще и чаще меня тревожит другая мысль: отчего же тогда плакал этот единственный глаз?
* * *
P.S. А, может, от того, отчего в этот день у меня плачут мои здоровые оба глаза?