1. * * *
Им Высоцкий поет на облаке,
Им Цветаева дарит свет,
В их почти человечьем облике
Ничего такого страшного нет.
Вероника Долина
Лихорадочно, поздним вечером
Ты выходишь на связь с диспетчером
«Скорой помощи»: «Помогите же!
Тут сошел паренек с ума,
Говорит, что он в граде-Китеже
Голубые возводит дома…
Говорит, что тело – железное,
Что оно – почти бесполезное,
Что не может ни спать, ни есть,
Что, как шарик, он раздувается, –
И при этом он раздевается,
Хоть боится утратить честь…»
Говорит: “От страсти – до похоти
Ночью, в индустриальном грохоте
(Зло гудит вдалеке завод)
Мы – в ловушке земных забот…”
Говорит о непонимании,
О трагедии мировой –
Осознанья бреда и мании
Обездоленной головой.
Сделать шаг – подобно трагедии!
Мы, воспитанные в «Википедии»,
Игнорируем тысячи книг –
Хоть бы кто-то к нам в душу проник!
Говорит: его дело – Богово!
Говорит: “Не ищите логово,
Но ищите Логос во всем –
Лишь его мы сквозь смерть несем,
Мы, непризнанные художники
(Не фанатики, так безбожники!),
Мы, не знающие границ,
Дети тюрем, дети больниц, –
Так на многое отвлекаемся,
Отвлекаемся от себя,
Отрекаемся, редко каемся,
Пресмыкаемся, не любя
Свой удел, – говорит. – Всё – данности.
Душу тут не открыть, как дверь.
В человеке – без срока давности –
Затаился угрюмый зверь…
В человеке – трепет божественный,
Незабвенный Константинополь.
Перед всей красотой торжественной –
Зов Творца и звериный вопль…”
Приезжайте! – кричишь по проводу,
Перекрикивая Творца. –
Не звонили бы вам без повода!
Дом… квартира… подъезд – с торца.
…Жизнь спустя выходит залеченный
И нигде уже не замеченный
Старичок с пустой головой:
Только видимость, что живой!..
Нелюдимый, родными брошенный,
Где бы ни было – гость непрошеный:
Даже «скорая» – не возьмет.
Все поймут – никто не поймет!
2. * * *
Опыт околосмертельный.
Крестик плавится нательный.
Я уже лечу, лечу
Над собою на скамейке –
К августовскому лучу.
Медсестра, что в телогрейке,
Не окликнула меня –
Не заметила полета
Моего. В разгаре дня
Расплескалась позолота
По больничному двору.
Сумасшедшие гоняют
Мяч в последнюю жару –
Их медсестры охраняют.
А меня, вдруг упустив,
В небо тысяч перспектив
Отпустили, и по-птичьи
Я лечу, лечу, лечу
К августовскому лучу.
В бесконечном безразличьи
К той команде на траве,
К моему больному телу,
Что в больничном спит дворе,
С высоты – белее мела,
На скамейке запасных.
Но вернуться – или сгинуть,
И его навеки скинуть?
В ритмы книжек записных,
По команде медсестер,
По своей, по высшей воле,
Хоть и крылья распростер –
Страшно без стыда и боли,
Боль и стыд одолевая,
Из полета, чуть живая,
Возвращается душа,
И в палату – не спеша…