- Вот хороший скверик, тенистый! Сидите здесь и ждите. Мы скоро: стрижка, завивка, укладка. Маникюр ещё, - горделиво, особо выделяя "ю": маникьююр! Ну, часа два-три, не больше. Отдыхайте пока. И за покупками следите!
И три грации кустодиевских параметров неспешно удалились по асфальтовой дорожке сквера в сторону салона красоты "Лолита", завалив скамейку пакетами, свёртками и сумками.
Трое вспотевших, усталых и почти уже озлобленных мужиков остекленело смотрели им вслед. Первым пришёл в себя интеллигентного вида товарищ в светло-сером льняном летнем костюме, порядком уже измятом и потерявшем вид.
- Оййй, - простонал он, - дорвались наши дамы до областного центра! Магазины опустошили, теперь "Лолиту" сотрясать пошли!
Второй, высокий грузный мужчина с обширной лысиной и длинными обвисшими усами, гулко откашлялся.
- Хр-гхм! - то ли хихикнул, то ли хмыкнул он. - А что, мужики, лихое название у парикмахерской: "Лолита"! И что это, интересно, за умник придумал такое?
- А чё тебе не нравится-то, Григорич? - вяло поинтересовался щуплый мужичишка в смешной белой кепочке на затылке, вытирая большим клетчатым платком мокрую шею. - Название как название. Щас и Вероника, и Изольда, и Лаура - всё, что угодно есть. Я даже Клеопатру видел, во!
- Серый ты, Витёк! Набокова не читал, поди? А вот, послушай-ка...
И Григорич минут пятнадцать самозабвенно рассказывал про гнусного Гумберта Гумберта и его посягательства на малолетнюю Лолиту.
- Тьфу ты, Господи! - не выдержав, гневно плюнул на землю Витёк. - Ну и гадство же! И ещё парикмахерскую красоты так назвали, идиоты... Аж выпить захотелось. Эх, жаль, нету с собой!
Интеллигент задумчиво молчал. Григорич печально крутил прокуренный ус. Витёк сердито сопел. Предстоящих три часа ожидания любимых жён начинали пугать своей бесцельностью и томительной скукой.
- Ну...мужики...у меня вот есть...купил... Жена не знает!
Интеллигентного вида мужчина достал из внутреннего кармана летнего пиджака бутылку дорогой водки.
- Вот. Давайте выпьем!
- Ух ты! Ах ты! - засуетился Витёк. - Ну, ты, Лёха, даёшь! Ох, какая! Жаль, тёплая...
- Ай, брось ты! Тёплой водки никогда не пил, что ли? У меня вот шоколадка есть, на сдачу дали - закусим, - гудел Григорич, разворачивая длинный "Сникерс". - Не колбаса, конечно, но сойдёт!
- Мужики, а стаканОв-то нет, как пить будем? - озаботился интеллигентный Лёха. - Наливать-то не во что!
- А из горлА, конечно. Слава Богу, не впервой, закалённые! - дробно засмеялся Витёк и потянулся к бутылке.
- Не лапай! Лёха бутылку купил, ему и пить первому! - строго цыкнул Григорич. - Давай, Лёха!
- Нет-нет, ребята, давайте, вы сначала. Я первый плохо пью, - зачастил Лёха, протягивая бутылку сотоварищам.
- Да ладно тебе! Что мы, с тобой за столами не сиживали, что ли? Не наливали тебе? Плохо он пьёт, скажите! Не выдумывай, Лёха! Не томи, пей!
И Григорич нетерпеливо дёрнул интеллигентного Лёху за рукав.
- Так то за столом, из рюмок, а то - из горлА, - пытался объяснить Лёха, но мужики заорали уже в две глотки: "Пей!"
- Ну, как скажете, - вздохнул тот и открутил пробку с изящного вытянутого горлышка бутылки. Медленно разболтал прозрачную жидкость, запрокинул голову и издал странный горловой звук. Потом широко открыл рот, наклонил бутылку и начал вливать в себя водку непрерывной струйкой, не глотая и не дыша. Мужики заворожённо наблюдали, как стремительно убывает драгоценная влага, но не могли произнести ни звука. Наконец, Лёха остановился, вытер рукавом рот и виновато посмотрел на онемевших приятелей. Потом перевёл взгляд на изрядно опустевшую бутылку:
- Я же говорил, я первый плохо пью...