у каждой буквы своя душа и свой неизменный оттиск.
я сяду мысли с тоской мешать, верша безнадёжный поиск,
ведь каждый текст обречён на смерть, могилу бумажной лодки,
и сверху – маленький чёрный крест – два длинных, один короткий.
и даже незачем воскрешать все те имена и даты,
щелчком от сломанного гроша, кровавой слюной блокады,
трухой каких-то сторонних чувств, восторгами пионера,
холёным ямбом из алых уст, цветочным горшком Бодлера,
и всем, о чём не сумел сказать с портрета кудрявый Пушкин,
рыдает горько моя тетрадь с печатью от чайной кружки.
а рядом, словно насмешкой над страданием слов-скитальцев
сидит задумчивый музыкант, и истина сходит с пальцев.