Под лучом её голубых глаз…
– Рыцарь ордена дачников на привале. Картина африканца из племени бу-бу-бу, в Минске, – тщательно подбирая слова, сказал я, указав на мальчишку лет шести развалившегося в полудрёме в кресле автобуса.
– Угу, – давясь от смеха, промычала мне на ухо Вера.
Мы с ней были, как говорят в этих случаях лёгком подпитии. «Сестра» потихоньку высвобождала свои ручки из ладоней «брата». То есть меня.
– Ты же брат! – возмущенно говорила она, у нас с тобой «чистые отношения!».
Я улыбался – мне на память приходили некоторые из таких братско-сестринских отношений.
Сквер Президента. Мы сидим в отдалённом уголке. Шелестят деревья. Тихо, то закрывая, то вновь показывая нам звезды. Плывут облака и…наши холодные пальцы. Мы держимся друг за друга, едва касаясь.
– Когда пальцы холодные – это признак духовности, – говорит она. Когда мы сидим напротив, то можем намного лучше понимать друг человека.
– С тобой всё так просто и в то же время хорошо, – выдыхает она. На горных кряжах в нашей душе медленно обвитое хмелем дурманящим встает солнце красное-понимание. Сопереживание. Расходится по жилочкам и время древнее, могучее сокровенное встаёт во весь рост. Льётся речь.
До того, как я с ним встретилась, – рассказывает она мне – он не пил, не курил. Я его встретила и сказала – будешь!
– И…
– И, он действительно вскоре научился пить и курить. Мы ходили с ним, можно сказать, за ручку держались. Он меня так хотел. Но он, ты понимаешь, такой мальчик. В бизнесе нормально – он с братом мебелью занимался, а вот с женщинами…ну такой недотёпа был. А я ему очень нравилась. Все наши знакомые думали, что мы вскоре с ним вступим в брак – так неразлучны были. Уже всё шло к этому.
– И что же вам помешало? – распирает меня любопытство.
– Да случайность, говорит мне Настя. Так вышло, что мы собрались на день рождения к одной своей знакомой. И в тот день, точнее вечер я решила ему дать…ну…как женщина.
Она некоторое время молчит – я ежусь от холода. В тёплый летний вечер двадцать градусов, мне холодно. Бьет лёгкая дрожь.
– В общем, у меня есть подруга. Такая развратная. Помпушечка я её зову. Видно завидовала мне чёрной завистью. И так вышло, что потащила она его в комнату. Как она мне потом оправдывалась, пьяная была, ничего не соображала, хотя я думаю, что всё она врёт. Затащила, и можно сказать, изнасиловала. Захотелось ей свежего тела.
– А ты…ты как среагировала?
Что я? Я обиделась! Не смогла простить ему. Многое прощала, глаза закрывала, но на это…на это просто не смогла.
– Но он ведь любил тебя….
– Да и даже очень. И я его любила.
– Так в чём же дело?
– В чём…в чём… просто я не смогла ему простить. Потом я и с мамой своей говорила, она меня уговаривала забыть. Мол, тебя просто напросто подставили, но…Не могу и всё!
– Он хоть прощения у тебя попросил?
– Да. Звонил мне каждый день, клялся, божился, что такое первый раз, и последний – вымаливал прощение. Говорил, что никогда такого больше не повторится.
– А ты?
– Я не простила.
– Но ведь ты, же его любила! Почему?
– Да он предлагал мне деньги, лишь бы я замуж за него пошла, но…не смогла. Что-то стало во мне комом. Я ему говорю это, а он…У тебя будут деньги, свой дом, муж, любящий – только прости! А я вот не смогла и всё, – пуская сигаретный дым Настя. Я просто поняла. Что память об этом предательстве, какой бы ни был он пьяный, меня бы всегда угнетало. Он не должен был этого делать. Да и дома у меня своего не будет. Мы, девчонки ведь как думаем: у меня есть парень – у меня есть его, то есть наш дом. И парень и дом, всё моё, но…Это так я раньше думала. Но потом поняла, мой дом – у меня внутри! Внутри! Глубоко в душе. Любовь в сердце. Радость – это лишь мои представления о ней. Сейчас. Ведь мы каждый день рождаемся заново. День – это жизнь в миниатюре.
– Ясно, – задумчиво глядя на нее, говорю я, – но, наверное, дело немного в другом. Ты – красивая. И ты это знаешь. Ты мне не раз это говорила. И, естественно, чего-то требуешь за красоту. Это беда всех женщин. Они всегда говорят: он мне должен дать. Он должен был…Они знают, что если что-то пойдёт не так как им нравится, они быстренько найдут другого. И, часто, это мешает им определиться с выбором. А на самом деле, будем так говорить – никто никому не должен. Никто! Понимаешь?
– Понимаю, хитро улыбаясь, говорит она. Я чувствую неловко под её взглядом. Под лучом её голубых фонариков-глаз. С них льётся свет. Полный мудрости, спокойствия и понимания.
Но меня сложно смутить и я продолжаю:
– Красивые женщины, слишком много хотят, сами точно не зная чего. Как в сказке – принеси то, не знаю что, но то, что мне обязательно понравиться! И вот мы несём, каждый своё, что по идее должно впечатлить капризную красавицу, а она всё перебирает, перебирает…на красотку многие охочи! Вот какой толстушке, с полноватым лицом гораздо сложнее найти кого-то, но в то же время проще – она знает – это моё. А красивые…они, в конце концов, остаются ни с чем…
– Я вот знаю, чего хочу, – улыбаясь, говорит моя собеседница.
– Чего? – с любопытством спрашиваю.
– Пива! Сходи за пивом!
– С чего это? Ты ведь не моя девушка! – возмущаюсь я, – я тебе…
– Я тебя отблагодарю, – смеётся Настя, и загадочно улыбнувшись, добавляет, – по-женски. Как женщина…
Я недоверчиво смотрю на неё.
– Можешь, конечно, и не идти. Ведь ты мне Совершенно ничего не должен! Это я, наверное, много хочу.
Я некоторое время раздосадовано смотрю на неё – опять динамит. Потом медленно встаю. Решение принято. Надо идти.
– У тебя такие же духи, как у него… Они чем-то напоминают мне мою любовь.
Я разворачиваюсь, и, чертыхаясь про себя, иду в магазин. Никакие доводы не могут остановить меня. И за что её люблю? – спрашивает меня мой внутренний голос и тут же отвечает – за её духи, конечно, которые не дают возможности забыть о ней нигде. И, мне безразлично, где она и с кем – главное, чтобы возвращалась!
Январь 2015 года. Николай Василевский.