В воздухе пахнет яблоком, утренним свежим кофе -
Вот бы, как тот Мюнхаузен, - вкусить бы его на вдохе.
Вот бы собраться с мыслями, свистнуть бы ломоть неба.
Желтыми коромыслами сыпется пепел. Слепы
Все неживущие, все неживые, мертвые сплошь фасады
Серых домов, проспектов. Им не поют баллады
Барды с гитарами, скрипками, нет у кого микрофонов.
Запечатаю внутрь открытку, вышлю тебе и снова
Буду брести по улицам, инеем непокрытая,
Всё безнадёжно грубая, не до конца убитая,
Чёрствая - не сломаешь, дрогнет твоя рука,
Мёртвая, но живая. Это, мой друг, пока.
Душит в осеннем городе запах сырой земли.
Вот под землёю движутся черные корабли.
С скрипом и стоном рельсов движет трамвай в депо.
Грязной остатки прессы бабки дают в метро.
Надпись на книжном - "Closed" - прямо, как "туалет".
Просто забыли вовремя, "d" расчеркать до "t".
Просто не падать духом - здорово, как в кино!
Только вот дым над городом - как силуэт в трюмо,
В запахе свежего кофе, в яблоках, в тишине,
В паре со рта холодном, в чем-то другом извне.
Запах табачный вовремя всё до конца убьёт.
Говорят, человек умер. А вроде бы и - живёт.