Луна оседлала здание
Вокзала с секретным названием –
Там, где чудом целы контакты,
Только "...ильск" читается внятно.
Одинок, в полутьме кафетерия,
Человек средних лет, растерянно,
Ковыряет вилкой оладьи,
В черноту за витриной глядя.
Но встречается взглядом усталым
С мертвецом со щеками впалыми,
Оттенёнными давней щетиной.
Фотоснимок жены и сына
Подле сердца лежит в кармане,
Незатянутой раной.
Опершись на стопку подносов,
Клюёт продавщица носом
Крохи снов, как больная птица.
Ей, должно быть, по кругу снится
Стук посуды и звон металла.
И луна, над шпилем вокзала,
Недомытой висит тарелкой.
К двум часам приближаются стрелки.
Наконец прибывает поздний,
Сплошь обложенный инеем, поезд,
И перрон наполняется шумом.
Желтоглаз, в серебре подлунном,
Зависает состав, как призрак,
Безучастный к бурлящей жизни,
Остеклёнными бельмами глядя,
На снующих с ручною кладью.
Вскоре всем достанет работы:
Люди в зал набьются, как шпроты,
Поезд свежих глотнёт пассажиров,
Куры гриль пропитаются жиром,
Губы жадно прильнут к папиросам,
Снедь заполнит пустые подносы...
Только он, в полутьме кафетерия,
Словно тромб в городской артерии,
Никуда не тронется с места,
Ибо нет панацеи в бегстве.