Да кто их будет,
блаженных,
анализировать
которым что ямб,
что хорей,
все одна холера.
Им только дай волю
поимпровизировать.
Так они до утра.
Покуда не околеют
Все музы,
мечтавшие стать полезными.
И вот ведь чудно:
они абсолютно трезвыми
нагородят такого, что мне и с похмелья
не померещится.
А потом — в грудь себя кулаком:
мол, невольник чести я!
А вы тут молчите, если не понимаете
это дар, вдохновение! Божественный маятник
в мою покачнувшийся сторону,
а розы и грезы —
на каждом шагу у классиков,
я что ли хуже, ну?
И ведь убеждают! И тычут: народу нравится!
Народ и правда в пол-уха чего-то слушает
и хлопает.
Куда бы вам с вашим Бродским отправиться.
И Мандельштама с собой. Где он лучше-то?
Тут все жизненно, безыскусственно.
Рифмы? Размеры? Какая нелепица!
Это вам не марксизм
с приматом рассудка над чувствами...
И лепят, и лепят, и лепят, что только лепится...
А слово, священное, чистое, сильное, точное
бьется в конвульсиях, сжатое тесными строчками...
...Остервенело
в клочки
Недостойно! Не нужно! Не годно!
Я отпускаю тебя! Ты свободно! Свободно! Свободно!