Сomandante! Ты под грудой небылиц -
пыль засаленных, истрепанных страниц.
Ворох длинных фраз на чуждом языке,
но история вмещается в строке.
Время-пуля, а июнь живет в окне,
распластался верный Стечкин в кобуре,
чем о смерти думать - проще умереть,
жизнь опять отдать по дармовой цене.
Как каждение, опять сигарный дым,
темнота земная тянется за ним.
Правда жизни в том, что тоже не права,
но пока читают книги, в них жива.
В чем же истина? Она на виражах
Сан-Исидро и Ла-Игера, и так
слово с пулей в мире вечно на ножах,
но их спор не дольше века, вечных драк.
Анатомия сомнения глупца -
в ней ни берега, ни русла, ни конца,
но кто не был на неписанной войне,
в том сомнения на грош, а «я» в цене.
Так, прощай же, comandante! Стеллажи
тиражами небылиц занесены.
И чем дальше, тем красивей витражи,
что на стенах пиццерий отражены.