лица бледнее стен,
обрывов и лестничных клеток.
стань последним на этой шероховатой поверхности,
кочегаром - крысой ползущей по трубам,
дрожащей в канализационных стоках -
вокруг лишь стоячая, грязная вода,
наш флаг порвали на лоскута.
короли северных зим
гнут Средиземноморских балерин
в своих оврагах,
выпуская на волю слюнявых овчарок,
пока у маленьких людей на столе
томятся
еще три недопитых бутылки Очаков.
протри глаза - каждому с рождения
по знаку и запрет на чистые,
без примесей злаки,
на полках свора полу согбенных
войлочных игрушек.
ну да,
ведь нам слишком мало
этого куска суши,
мягких подушек
и свежих груш на прилавках,
протянутой руки и подарков,
на горизонте виднеется лишь смерч
из огарков.
два куска парусиновой ткани
и ты заложник каменных изваяний
в собственной остывающей спальне,
но все еще с нами,
на тускнеющем ложе,
скрылся за ложью и залежами
песка и бетона,
голодные звери смотрят в глаза,
воют и стонут.
гори, словно в истоме,
пока вода выходит из берегов,
а мы, как на матч,
спешим
на это заросшее диким кустом
мертвое поле,
где светят заводы
паяльными лампами,
резцами и квази моралью.
в нас,
как в мертвых птиц
тычут руками,
пытаясь спаять.
но ты не должен быть замурованным!
"стоик, не знающий чести и долга,
твои слезы из воска,
вместо ресниц - занозы,
клич - принятые законы
и невозможность браться руками
за чистое.
человек, с чином, завистливый,
наверное будущий висельник
или насильник душ безобразных.
у таких никогда и ничего не происходит
и лишь крошатся на землю
куски горя сплетаясь
в дракона с реальностью
давно забытых чертогов.
дайте ему хоть раз добраться
до водопоя."
пласты из звуков-стихов бьют молотом гоя,
ты утонул в моем море,
я заколол твоего кровавого бога.