Р У К И
Руки!
Вы словно две большие птицы…
Из песни народной артистки СССР
Клавдии ШУЛЬЖЕНКО.
Всё вроде бы понятно.
И почему всё-таки руки,
а не сердце?
Вроде бы о сердечных переживаниях
больше всего спето песен.
Кубинский фольклор
и самые популярные песни
Острова Свободы, кажется,
вообще не обходятся
без испанского слова «corazon» – «сердце».
В русском языке, оказывается, есть
совсем другая закономерность.
«Фразеологический словарь русского языка»
(Издательство «Советская энциклопедия»,
Москва, 1967 г.)
не даст мне соврать:
я насчитал
более 150 фразеологических
выражений и оборотов,
где главным «действующим лицом»,
являются руки, – вместе и порознь.
На сердце хватило
чуть больше шестидесяти...
С пословицами и поговорками
дело обстоит сложнее,
но, я полагаю,
они содержат
примерно такой же расклад.
Так сотворил народ,
словарь только зафиксировал
этот творческий процесс.
И тут, как говорится, ничего не поделаешь,
как последовать
принципу многовекового отбора,
искать в РУКАХ свой образ.
Облачить эту идею
в поэтическую форму
оказалось делом непростым,
но занятным.
1.
…Режиссёр искал артиста.
И артист пришёл:
Чуть сутулый, взглядом – чистый,
В комнату вошёл.
Режиссёр тут же скривился:
«Хоть бы ростом взял!»
Не на шутку рассердился:
– Кто сюда вас звал?
– Сам пришёл, я – самозванец.
– Что сказать хотел?
– Я хотя и оборванец,
Знаю свой предел…
– Как понять тебя, простите? –
Молвит режиссёр.
– Я хочу, что вы хотите,
И без лишних ссор.
Разыграть вам детектива
В жизни и в кино,
И в искусство с перспективой
Прорубить окно...
– Прорубайте даже двери,
Только не у нас.
И в успех я ваш не верю:
Нет артиста в вас.
Разлучат нас эти двери
Навсегда сейчас.
Резидент судьбу проверит,
Видимо, без вас.
…Человек играл артиста,
В роль легко входил.
Знал ли режиссёр, как чисто
Он смычком водил...
Он никто теперь, выходит:
Ни артист, ни роль.
Режиссёру не подходят
Отзыв и пароль…
Сник артист, но не мирился
Только жест руки…
– Повтори! – Не повторился
Тот изгиб руки.
Вот вернул артиста снова
Режиссёр к себе.
– Ты играешь! Есть основа...
– Только на судьбе.
Да в минуту вдохновенья
Звук даю трубе.
И без шуток сказки старой:
Пианино – друг.
А в кругу друзей – гитара,
Лучше нет подруг, –
Нас согреет в час разлуки,
Свяжет в тесный круг…
В этих струнах сердца звуки
И движенье рук.
Расставляй аккорд покрепче,
Да слова лови, –
И поэма дивной речи
Будет, – се ля ви*!
– Может, ты и по-французски
Изъяснишься, друг?
– Да, но мыслю я по-русски,
Без чужих услуг.
– Что ж, сдаюсь, беру обратно
Слово. Вот – рука!
Быть тебе достойным братом.
Се ля ви! Пока!
_______
* се ля ви – с французского – такова жизнь.
Всё в тебе, артист, открыто,
И рукам поверь:
За семью замками скрытая
Распахнётся дверь.
Над главою в цвете радуг
Ореол несут
Руки – главная награда
Нам за вечный труд.
По рукам мы выбираем
Всех друзей, подруг,
И любимым доверяем
Трепет наших рук.
Пусть пружинится, играет
Твой характер в них.
Жизнь покажется вам раем:
Шалаш-то на двоих…
Вот всмотритесь: мать вложила
Руки в руки вам.
Пусть тихи они, но в жилах –
Кровь по рукавам…
Как река преграды рушит
Гряды горных стен,
Кровь течением нарушит
Закупорку вен.
Узловатыми, простыми
Стали вы не в раз,
Кровь горячая остыла,
Разрывает вас.
И ломается движенье,
Вяжутся узлы…
Почитают напряженье,
От трудов не злы,
Похлопочут – все в заботах,
Ночью отдохнут,
И с утра опять в работу
С головой уйдут…
Вот какую незадачу
Сверить бы опять:
Словарями обозначить,
Правду рассказать...
2.
…И вдруг он разорвал руками себе грудь
и вырвал из неё сердце
и высоко поднял его над головой.
Оно пылало так ярко, как солнце,
и ярче солнца, и весь лес замолчал,
освещённый этим факелом
великой любви к людям,
а тьма разлетелась от света его
и там, глубоко в лесу,
дрожащая, пала в гнилой зев болота.
Люди же, изумлённые,
стали как камни.
– Идём! – крикнул Данко
и бросился вперёд на своё место,
высоко держа горящее сердце
и освещая им путь людям.
Максим ГОРЬКИЙ.
«Старуха Изергиль».
Руки, руки…Вас не вдвое
Больше, чем людей.
Не могу лишить героя
Пламенных страстей.
Не могу лишить героя
Его верных рук, –
Потерял на поле боя,
Ради нас их друг.
И тогда в походах ратных,
Помня наш завет,
Руки всех отцов и братьев
Разносили свет.
Эти руки с нами будут
Вечно, как огонь.
И потомки не забудут
Руки и гармонь,
Что отцам она служила
Песней и душой.
Лес прифронтовой сдружила
С памятью большой.
…Пепел и огонь Хатыни
Обжигает нас.
На висках людей не стынет
Поседевший час…
Погасить ли эхо-память
Белорусских сёл?
Ластыки!* – и сразу пламя
Обретёт костёр.
* «…Деревня Ластыки. Остались целыми
только два дома. 503 жителя были загнаны
в колхозный сарай и сожжены.
Гитлеровцы сравняли с землёй
деревни Курин, Рудню, Вежин, Смугу.
В Вежине сожгли 350 человек, в Смуге – 321…»
«Правда», 23/ XI –1942 г.
Руки всех погибших – с нами
В городе, в селе…
Им нести бы жизнь, как знамя,
По родной земле.
За расстрелянных детишек –
Тополя цветут,
Из сожжённых деревушек –
Города растут.
Жизнь мечтой уходит в сказку, –
Без спросу, сгоряча.
Руки закаляют краски
То в сердце, то в печах.
Руки ткут ковры и ткани,
Сеют хлеб и жнут,
Тем рукам послушны камни,
Пряники и жгут…
Эти руки всё умеют:
С мудростью веков
Пыл войны они развеют,
Мир лишив оков.
Сталь руками закаляют,
Выдают прокат.
День победой наполняют,
Придержав закат.
Что глаза страшат нагрузкой,
То рукам по силам.
Что для сердца – перегрузки,
Руки – выносили…
Хроника живых свершений –
Памятник рукам.
Нестандартные решенья –
В них раз и навека…
Тихим зеркалом застыла
Нефть в руках рабочих:
Отраженье скважин – с тыла,
С фронта – сам рабочий…
Чьим рукам при жизни в деле,
Может, не везло,
Шли они на подвиг смело,
Всем смертям назло, –
Парни, славные герои
Мирного труда,
Те, кто мощь страны утроил,
Гимн побед трубя.
Тот, кто рук не досчитался,
От работы злой,
Тот судьбой не просчитался
За характер свой.
Приближали руки грубо
Дней грядущих новь,
Всплеск души, и шепчут губы:
«Родина, любовь…»
3.
«На руках тебя носят,
Но не верь их непрочной силе.
Заслужи, чтобы люди
В сердце тебя носили».
Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ.
Не вести же спор с поэтом.
Признан, как герой...
Не займутся ли при этом
Строки здесь игрой.
Кто сильнее в этом споре:
Руки иль душа?
Не признавши сердце, вскоре,
Сникнешь, не дыша...
Но пою не ради скуки
Этот гимн любви:
Вас согреют в холод руки, –
Только позови!
Жизнь прожить – руками волю
Передать всем в дар,
Отвести руками боли,
Потушить пожар...
Верно: силу не узнаешь
Незнакомых рук.
Только ль пульсом проверяешь
Сердца перестук?
Ведь в чужой душе – потёмки,
Злобы тёмный клад, –
Режут душу льдинкой тонкой,
Топят об заклад…
Но рука не дрогнет друга,
Горе отведёт,
Если другу станет туго,
Море перейдёт.
… От Москвы и до Гаваны –
Не рукой подать,
Но спешила караваном
Вся морская рать.
Развела кольцо блокады
Лишь рука Москвы.
Кто-то в злобе беспощадной
Наводил мосты…
Разрывалось море трубно,
Как девятый вал.
Лозунг: «Руки прочь от Кубы!»
Взят был за штурвал.
…Мы спешили океаном, –
Был он строг и тих.
Встретил русского Ивана
Его первый стих.
И не верилось сначала:
Океан в сей миг
Штиль классический причалил,
Тишиной проник...
Удивлялись мы степенно
Чудесам вокруг:
Растворялся постепенно
В море солнца круг.
Только вечер тихо в воду
Руки опустил,
Как дельфин златую морду,
В небо навострил.
Нас тянули на канате
Облаков столбы, –
Отражённые закатом
Красные столпы.
Шла волна за теплоходом
Призраком людей,
Расходилась пена с ходу
Танцем лебедей.
И откуда? – словно с неба
Вертолёт повис,
Как марионетки небыль
Оглушил нас свист.
Но глаза глядели трезво:
Вертолёт чадил,
Лётчик жеребёнком резвым
Скалил без удил.
А второй американец,
Что хватило сил,
Приоткрыл кабину-ранец,
В гости пригласил.
Улыбнулся он ехидно,
В поклоне – сколько мог,–
Мандарин лимонно-хинный,
Рыжий, как телок.
Кто из нас подозревает,
Где отыщет друг…
На чужбине дозревает
Этот дикий фрукт.
Мы глядели и немели,
Скулы сжав в металл.
Отклик руки не имели,
Зря он их метал.
В те минуты лишь открыл я:
Есть законы рук:
Руки у врагов без крыльев,
Вообще – без рук.
Пахнущие кровью руки
Счастья не несут.
Для одних – то смерть, то муки,
Для себя же – суд.
Где-то вновь свободу ранят
Ружья вместо рук.
Не руками бьют тираны,
Кандалами рвут…
Пальмы встали по тревоге
В боевой наряд,
Разводили вдоль дороги
Часовых отряд.
Но с закатом всё уснуло,
Тихо мир живёт.
«Контра» пулей полоснула
Тишине в живот.
Но не в сопку выстрел метил,
Пальмы не при чём.
Он в клочок свободы метил
За кривым ручьём.
Там и пал солдат устало
У живой воды.
Кровь из раны захлестала
Родником беды.
Нёс ручей, как и бывало,
Голубые воды,
Только кровь его сливалась
С ручейком свободы.
Жить или не жить Марино,
Русский парень знал.
В тот же час сестру Марину
В госпиталь позвал.
К жизни многое приводит
Человека вновь.
Руки врач Иван разводит:
«Здесь спасёт лишь кровь!»
И другой советский парень
Предложил свою,
Словно друга в честном споре
Заслонил в бою…
* * *
Я слышал на разных наречьях
«Подмосковные вечера»,
У песни широкие плечи.
…Когда это было? Вчера?
Я знал: у великого братства
Есть свой нестареющий гимн:
Одним помогал он собраться
И клятвой служил другим.
Но снова зловещая пуля
Нацелена в сердце… Мой гимн
«Марш 26 июля»
Был братом на Кубе с ним.
Я помню: на вечере дружбы,
Под городом Санта-Клара,
Клялись мы на верность оружьем
Перед блокадным угаром.
Стояли кубинец и русский,
Рядом, плечом к плечу.
Мне тропики – не перегрузки,
За песнею я лечу.
Приподняты в крепком пожатье
Белые, чёрные руки.
Крепче велела сжимать их
Песня, презревшая муки.
Сурово насуплены брови,
Сплетения рук без конца,
В едином движении крови
Пульсируют наши сердца.
Над залом расходятся своды.
Как книга, распахнутый зал.
Понятен язык свободы, –
Ликует «Интернационал».
4.
Руки мои мастеровые,
что умный олень-вожак,
вперёд меня несут,
жить мне помогают.
Они от пурги меня укроют,
в сильный мороз согреют,
теплую постель мне дадут,
в нарядную парку оденут,
в расписные бокари.
Потому-то люди
подарки мне дарят,
хорошие слова говорят.
Две мои мастеровые руки,
подаренные мне моей матерью,
женщиной из рода Яр,
кормят меня,
поят меня,
одевают меня.
Любовь НЕНЯНГ,
ненецкая писательница.
Мир, изменчивый от споров.
Старый, вечный мир.
Для кого же сушит порох
Праведник-кумир?
К нам нисходит он со скуки
Важно с облаков,
И возносит в небо руки,
Чтоб смутить богов.
То собрата губит в муках,
Мучает всерьёз…
Почему спадают руки
Ветками берёз?
Почему одна другую
Топит в трудный час.
И повязку нам тугую
Не снимает с глаз.
Потому, дескать, назвали
«Правым» и «Левшой»,
Чтоб Иван с Петром кивали,
Покривив душой.
Дескать, разное искусство
И теорий рой, –
Всё от разных рук искусно,
Не понять порой:
Как от правой льются звуки,
Левая – кричать.
То уклон позволят руки
К левизне опять…
И кричит тогда соседка:
«Я – владыка вер»,
Но не знает, как наседка,
На яичках мер.
Согревает и выводит
Гаденьких утят.
А они на диво сводни, –
В воду – плыть хотят.
И кричит она планете, –
Силы нет терпеть, –
Что идут её, мол, дети
Вовсе не в ту степь…
Мы не раз на полуслове
Обрываем речь,
Начинай совсем с другого:
Грязно – не перечь…
И хранит петух-растрёпа
Яйца-болтуны,
Как «Свободная Европа»
Метит в пестуны.
Ей-де надо, сжав ладони,
Гнёздышко свивать,
Чтобы рупором трезвонить,
Всех людей сливать.
Но другая цель тревожит:
Нас разъединить...
Если всех славян умножить,
Может их размыть!..
Нас и ныне обжигает
Память о Сонгми*,
И Вьетнам нас ожидает,
Голову склонив.
Над вьетнамскою Хатинью*
Смерть прошла опять.
Над Америкою стынет
Мёртвый звездопад.
* «Годом неспокойного солнца» назовёт
советский писатель и журналист,
драматург и публицист Генрих Боровик
1968 год в своем романе-эссе «Пролог»
(Москва. Издательство «Правда». 1984).
Это был год выборов президента,
двух бурных съездов –
республиканской и демократической партий;
двух известных политических убийств,
совершённых в США, – Мартина Лютера Кинга,
Роберта Кеннеди,
и непрерывных массовых убийств,
совершённых Америкой во Вьетнаме.
Именно в 1968 году в деревушке Сонгми
американский лейтенант Кэлли
повторил преступления гитлеровских нацистов…
* «С 1 марта авиация США подвергает
массированным ударам густонаселённые
районы провинций Нгеан, Хатинь, Куангбинь
и район Виньлинь… В результате погибло
много мирных жителей, нанесён огромный
материальный ущерб».
«Правда», 9.III – 1972 г.
Там, где грязный доллар правит,
Полосатый флаг
Демагогией нас травит,
Вроде бы для благ.
К свету звал огонь свободы,
В бой за честь страны,
А теперь он уподоблен
Факелу войны.
Стой, Америка, и в мире
С рук позор свой смой.
Мы за мир, в котором шире
Нам в борьбе без войн.
«Мир уж так хитро устроен, –
Прочат нам опять, –
Чернь у белых недостойна
Пятки лобызать».
Дескать, мир не приспособлен
К миру полюсов.
Быть тебе сегодня слабым,
Если без усов…
Руки, мол, тому исправно
Помогают тут,
Кто сжимает левой пряник,
Правой держит кнут.
Тут погибель всей морали,
Выдумка и свист.
Выпирает из дюрали
Небоскрёба низ…
Чтоб тогда с руками стало, –
Верить не могу:
Другу – правая досталась,
Левая – врагу.
Кто-то раскроил бы сердце,
Голову отбил.
Надо бы со всеми спеться!
Всех я не любил...
Если другу подал руку,
То наверняка,
С сердцем сверена по стуку
Левая рука!
Люди, крепче рук пожатья!
Дым войны пройдёт,
И вояка-подстрекатель
В сеть свою падёт!
И огонь от Прометея,
Яркий факел Данко,
В нас проникнут через тело
В руки без остатка.
5.
«И вспомнилась Олегу мама
с мягкими, добрыми руками...
...Мама, мама!
Я помню руки твои
с того мгновения,
как я стал сознавать
себя на свете.
За лето их всегда
покрывал загар,
он уже не отходил и зимой, –
он был такой нежный, ровный,
только чуть-чуть темнее на жилочках.
А может быть, они были и грубее,
руки твои, –
ведь им столько выпало
работы в жизни, –
но они всегда казались мне
такими нежными,
и я так любил целовать их
прямо в тёмные жилочки...
...Я целую чистые,
святые руки твои!»
Александр ФАДЕЕВ.
«Молодая гвардия».
Руки, руки!
Руки-руки...
Сколько видел рук!
Через них тепло и звуки
Передаст вам друг.
Руки пухлые, как вата,
Так слабы – без воли…
Кто их без ума сосватал
С этим трудным полем,
Что зовётся нашей жизнью,
Что пройти придётся.
Как добром служить Отчизне,
Что к тебе вернётся.
Есть и маленькие ручки,
Но собой крепки.
Человек – не ручки в брючки,
А большой руки.
Есть костлявые, как палки,
Силой не берут,
Их, безвольные, так жалко,
Коль при жизни мрут...
Видел руки я Адама,
Чтобы не соврать, –
Сил им только и хватало
Плод запретный рвать.
…Мы – служивые солдаты,
В мире жить хотим.
Не позволим мёртвым датам
Повторить Хатынь.
Но война за каждым домом, –
Призрак или явь?
Кем и чем она ведома?
Будь смелей! Исправь!
Фарисейство миром правит
И стандарт двойной.
Только миру мир и равен!
А война – войной…
Кровоточат, саднят раны, –
Мир присвоен им! –
Палестины и Афгана,
Сербии, Чечни…
Берега Днестра, как руки…
Им покой лишь снится.
Приднестровье на поруки
Каждый взять стремится.
Только мы хотим свободы
Без угроз блокады, –
Этот выбор от народа,
Подтверждает каждый.
Со времён Екатерины
На большом пространстве
Мы с Россиею едины,
В неделимом братстве.
…Так хочу: в вагон, усевшись,
Мчать со всех колёс,
Чтобы ветер всех подсевших
Обласкал до слёз.
Наградил бы нежной встречей
И с друзьями свёл,
И напевной волжской речью
Разговор повёл, –
О руках, простых, рабочих,
О тепле тех рук,
Что космическою ночью
Согревал нас друг.
…Мыслил я земною прозой
В электричке той,
Не был друг мой милой розой,
С пышной бородой.
Вместе поезд с ним встречали,
Сели у окна.
И одно с ним замечали:
– Хороша весна!
Не узнать бы нам друг друга
Через десять лет,
Если б не напали руки
На случайный след…
На колени очень чутко
Друг их уложил.
Я прикинул на минутку:
«Кто с ними так дружил?»
Мысль живёт без остановки…
Свет теряет звуки.
На радарной установке
Видел эти руки,
Что мельчайшей клеткой нерва
Ждут всегда тревог.
Кто готов лишь только первым
Совершить рывок.
Через долгий век разлуки
Ласку и тепло
Сохранили эти руки,
Всем годам назло.
Не артист он, не художник,
Но в руках – огонь…
Как трепещет друг надёжный,
Лишь рукою тронь.
Люди! Дорогие люди!
Не щадите рук,
Чтобы в праздники и в будни,
Охранял вас друг.
Им судьбу свою вверяйте,
Сердцу – недосуг...
И при встрече проверяйте
Их пожатьем рук:
Если совесть изменила,
И замкнулся круг,
Человеку скрыть ли силой
Тик дрожащих рук.
Сколько рук – столько открытий
На моём пути.
Не могу, как жизнь, открыть их,
Эталон найти.
Да и ни к чему все мерки!
Их проверит век.
Бог их держит на поверке,
Красит человек!