качнётся ветреная полночь,
согнутся спины фонарей,
и абрис старой колокольни
ночи захочется стереть
с пространства странного пейзажа,
но не послушается кисть,
и свет на колокольню ляжет,
убрав иллюзию тоски
в карман пятнисто-тёмной блузы,
в которой щеголяла ночь,
а тьмы уставшая медуза
уныло уползёт на дно.