Расстарались вассалы осени,
надарили тепла и солнышка,
чтоб рябины, дразнящей гроздьями,
напоследок испить до донышка.
Лик Луны напугал непуганых
кровяной, а не мертвой бледностью,
что грозит им житьем поруганным,
голодухой, войной и бедностью.
Я ж, с бедой навсегда повенчана,
мирно с ней ужилась, постылою.
Предрассудки - грехи извечные,
небезгрешная, отпустила я.
Что мне лики Луны глумливые,
искаженные злом и шрамами?
Заслонила беда ревнивая
целый мир мне с людьми и храмами.
И с тех пор я хожу сомнамбулой,
с тяжеленной бедой, как с латами.
Ни кинжалом пробить, ни ампулой
мне вериги ее проклятые.
Как проросшее в землю деревце -
не под силу покинуть горницу.
Мне б удариться оземь, девице,
к облакам бы взметнуться горлицей.
Полетела бы в край березовый,
где всей жизни моей заглавие.
Там меня на закате розовом
мама встретила б в добром здравии.
Медным крестиком осененная,
целовала б ей руки мятные.
И вздохнула бы вся Вселенная,
отодвинувшись на попятную.
И случилось бы эпохальное
дней, недель и веков волнение.
…Но не терпит беда нахальная
сослагательного
наклонения.