Отслаивалась ночь, кудрявя лист,
никто не умирал и не рождался,
кораблик шёл направо левым галсом
не в точку назначения, но из.
Пытался исчезать и не исчез,
смешно географическое бегство.
Знакомый голос меры совершенства
как будто бы зачитывал с небес.
Миф древний: голос, списки кораблей.
Просодия тем правильней, чем тише,
а то, что ощущалось сердца ближе —
всё дальше и от этого видней.
Отпущенное не хранит судьбы,
не чувствуется горькою пропажей.
Таков закон: оставшись вне пейзажа,
не всякой вещи удаётся — быть.
Сгущался холод чёрным молоком,
кораблик бился о свои пространства,
всё глубже постигая грани рабства,
поскольку только с рабством был знаком;
и я смотрела с четырёх сторон
на кромку льда, присыпанную снегом,
в себе предвосхищая человека,
который знает, что предвосхищён.